– А ты ничего, – оценивающе протянула Валентина.

– Ты тоже вроде в порядке…

– Хочешь убедиться?

– Хочу.

– Пошли, – Валентина легко поднялась, в полной уверенности, что поступает единственно правильно, и прошла в прохладный полумрак хаты.

– Ни фига себе, – озадаченно пробормотал Здор, но при этом понимал: ничего ему не остается, как пройти в тот самый полумрак, куда его так ловко и без всяких усилий увлекла Валентина. – Ни фига себе, – повторил он и уже стоя выпил почти полный стакан наливки. Из хаты на него дохнуло сеном, молоком, высушенным навозом и сильным, душным запахом греха.

И он окунулся во все эти запахи безоглядно, даже с каким–то чувством правоты и справедливости.

– Только, знаешь, я капризная, – сказала негромко Валентина, расстегивая пряжку его брючного ремня.

– Я тоже, – сказал Здор, занявшись мелкими пуговичками ее халатика.

Они вышли из хаты, когда уже низкое солнце едва пробивалось сквозь густую вишневую листву. Первой появилась Валентина – с неопределенной, какой–то смазанной улыбкой она прошла к столику, села, закинув ногу на ногу, подперла подбородок кулачком и уставилась в сторону солнца. Красноватые блики чуть шевелились на ее лице. Пройдясь взглядом по столу и увидев свой почти полный стакан, она выпила наливку и, не вытирая губ, снова подперла подбородок кулачком.

И только тогда из хаты показался Здор. Босиком, в одних штанах. Он щурился на солнце, улыбался и молчал. Подойдя к столику, присел напротив Валентины.

– Ты как? – спросил он.

– Нормально. А ты?

– В порядке.

– Повторим?

– Ты что?! – ужаснулся Здор.

– Я имею в виду… Наливку… А ты о чем? – усмехнулась Валентина.

– А я уж подумал… – пробурчал Здор.

– Что?

– Да ладно… У нас еще есть время?

– Фаваз будет через полчаса.

– Откуда ты знаешь?

– Поезд из Киева, потом такси. Так примерно и получается.

– Там надо навести порядок, – Здор кивнул в сторону хаты.

– Успею, – поморщилась Валентина. – У тебя с ним надолго?

– Если все в порядке… Сегодня уеду.

– Это хорошо.

– Да? – последнее слово задело Здора, что–то не понравилось ему в ответе Валентины.

– Ты что, Миша? – она удивленно посмотрела на него. – Не можем же мы жить втроем. И потом, арабы, знаешь… Люди дурноватые в этом смысле. Непредсказуемые.

– Все мы дурноватые в этом смысле.

– Ты не забыл? – она кивнула на галстук и рубашку, которые все еще болтались на вишневых ветвях, оповещая односельчан о событиях, случившихся в доме.

– Елки! – спохватился Здор. – Что–то я совсем расслабился.

– Немного есть. – И Валентина прошла в хату.

Здор надел рубашку, заправил ее в брюки, повязал галстук, сунул ноги в туфли, пошевелил плечами, как бы убирая с рубашки складки греховные и непристойные.

В это время у калитки остановилась машина, а через некоторое время на дорожке появился Фаваз с плоским чемоданчиком в руке. Увидев Здора, он остановился и некоторое время молча смотрел на него.

– Здравствуйте, Фаваз! – сказал Здор. – Рад снова видеть вас в добром здравии!

– Здравствуйте… А где Валентина?

– Обещала дать поесть, – Здор показал на пустой стол, где, кроме опустевшей банки из–под наливки, ничего не было. Фаваз, похоже, увидел и количество оставшейся наливки, и стаканы с остатками красноватой жидкости на дне.

– Хорошо. – Он направился в хату.

– Простите, пожалуйста! – громче, чем следовало, произнес Здор, чтобы предупредить Валентину и дать ей немного времени убрать следы их безнравственного поведения.

– Да, слушаю, – обернулся Фаваз уже от двери.

– Вы меня узнали?

– Конечно. Мы с вами встречались. В Москве, – Фаваз снова повернулся к двери.

– Простите, пожалуйста! – опять закричал Здор.

– Слушаю!

– Нам надо поговорить. Я для этого сюда и приехал.

– Поговорим, – кивнул Фаваз, и хотя Здор опять что–то прокричал ему вслед, все–таки вошел в дом и бросил за собой дверь так, что она погасила все звуки, которые, возможно, уже раздавались в хате.

– Ладно, – пробормотал Здор. – Что мог, сделал. А дальше, дорогая, выкручивайся как можешь.

Валентине, видимо, удалось выкрутиться, поскольку через пять минут она появилась с улыбкой на устах. Подойдя к столику, взяла опустевшую банку из–под наливки, не оборачиваясь к хате, подмигнула Здору, давая понять, что Фаваз, скорее всего, наблюдает за ними сквозь занавеску на маленьком окне.

– Ты меня выручил своими криками, – сказала она. – С меня причитается.

– Только натурой.

– А на другое и я не согласна, – улыбнулась Валентина. – Он зовет тебя. Заходи, – она первой прошла в хату. – Вы побеседуете, а я пока соображу на стол.