Исчезли яхты, стоявшие все лето у пирса, отогнал свою «Касатку» в днепропетровские доки и мой киллер–банкир. Затащил напоследок в «Зодиак», угостил текилой, похлопал по спине и был таков. Джип поджидал его тут же, на набережной.

– Увидимся, – сказал он.

– Авось, – ответил я.

– На следующий год приедешь?

– Буду стремиться.

– Приезжай! Мы все–таки исполним нашу замечательную затею.

– Какую? – не понял я.

– Забыл? На яхте! В море! За горизонт! В компании семи цветов радуги! Слабо?!

– Да нет, почему… Можно.

Он распахнул дверцу, впрыгнул внутрь и исчез за темными стеклами джипа. Но тут же одно стекло поползло вниз, и снова показалась румяная, лысая, жизнерадостная физиономия Андрея.

– Держись, браток! – сказал он. – У всех свои проблемы. И я не уверен, что мои легче твоих! Совсем не уверен!

Вместо ответа я поднял сжатую в кулак руку и с силой потряс в воздухе. Дескать, просто так нас не возьмешь.

Андрей подмигнул, джип сорвался с места и тут же свернул в сторону кафе «Икс» – там был поворот на трассу. Последний раз сверкнули на солнце задние стекла, и джип исчез из виду.

В Коктебеле стало еще пустыннее, еще просторнее.

Бредя дальше по набережной в сторону спасательной станции, в проеме ресторана «Богдан» я увидел Славу Ложко – поэт призывно махал рукой, зазывая пройти внутрь.

– По глоточку? – спросил он.

– Можно.

Слава сделал какой–то жест рукой, и перед ним на столике, накрытом вишневой бархатной скатертью, сами собой возникли две рюмки с тяжелыми литыми донцами и графинчик с коньяком «Коктебель». Слава налил в рюмки, посмотрел на меня.

– За победу над силами зла! – с убежденностью произнес он, требовательно глядя мне в глаза.

– Как мы их понимаем, – добавил я.

Слава подумал, вскинув бровь, видимо, моя поправка пришлась ему по душе, и одним махом опрокинул рюмку в себя. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.

– Давно нашего дознавателя видел? – спросил Слава.

– Давно.

– Спрашивал о тебе. Интересовался.

– А сам из ресторана чужую бабу увел, – сказал я ворчливо. – Из бандитской компании, между прочим.

– Не увел, – Слава махнул рукой. – Они подсунули ему эту бабу. А он и рад.

– А, тогда ладно, тогда ничего.

– Если будет доставать – скажи. Отошью.

– Заметано, – сказал я.

Графинчик к этому времени кончился, впрочем, вполне возможно, что кончился не первый и не второй графинчик, поскольку в ресторане Славы Ложко подобные вещи случаются.

И я снова оказался на пустынной, солнечной набережной. Слепяще играла на солнце сильная волна, с моря дул порывистый ветер, над Карадагом собирались тучи – ночью будет дождь.

И тут я увидел, что навстречу идет Жора, перекошенный тяжелой сумкой с каменными изваяниями.

– Остатки товара? – спросил я, показывая на сумку.

– Золотой отсев, – поправил Жора. – А если по мадере?

– Можно.

– Нужно! – поправил Жора и, ухватив меня за рукав, втащил в какое–то уцелевшее кафе под открытым небом. Отсюда хорошо было видно море, профиль Волошина, несущиеся по небу тучи и солнце. Вся площадка, освобожденная от зонтиков и навесов, была просто залита солнцем. Мы расположились на белых перилах. Бутылка с золотистым вином, стаканы, настоящие стеклянные стаканы на литых ножках сверкали празднично и нарядно, внушая уверенность в будущем, во всяком случае, как–то обнадеживали.

– Где был? Что делал? Как упивался жизнью? – спросил Жора.

– Я пил божественный напиток. Коньяк с названьем «Коктебель». Теперь я – драгоценный слиток. Уж ты мне на слово поверь, – прочитал я строчки Славы Ложко, высеченные на камне в его ресторане.

– Оно и видно. Человек я простой, отвечаю стихами…

Кто был в огне, кто был на дне…

В том дегустационном зале…

Сказали – истина в вине…

А вот в каком – не указали.

– Сам догадался?

– Конечно! Методом проб и ошибок. За победу над силами зла! – воскликнул Жора с горящим взором.

– Где–то я уже слышал этот тост, – неуверенно протянул я, – причем совсем недавно.

– Надо же… Мне он только сейчас пришел в голову.

– Слава придумал этот тост на полчаса раньше.

– И что ты ему ответил?

– Я продолжил… Над силами зла, как мы их понимаем.

– Хорошее продолжение.

Когда первая бутылка заканчивалась, вдруг пришла уверенность – если буду умирать, последним моим видением на этой земле будут белоснежные перила на круглых пузатеньких столбиках, золотистая бутылка мадеры с солнечным зайчиком внутри, мы с Жорой, а перед нами бесконечный простор, наполненный ветром Карадага и бухающими в берег слепящими волнами.