— Он будет ласкать тебя на моих глазах. По нашим традициям огонь очистит избранницу от прошлого. А по традициям альгарилов ледяной покров сомкнется над нами и не подпустит никого, пока я буду любить тебя. Пока я буду ласкать твое тело и ты не вспомнишь ни единого слова, кроме моего имени на губах. Все твои проклятья для наших врагов, вся моя сила — для тебя. Подожди немного. Я никогда уже не смогу отпустить тебя…

Вспыхнула черными искрами воронка портала.

И она осталась одна. Восторг, желание, надежда, восхищение. Все слилось в один бесконечный поток.

И неизвестно, что еще бы она успела натворить в таком состоянии, если бы не раздался тихий звенящий звук.

На столике на подносе появился конверт с последним испытанием.

Императорский дворец. Личные покои императорской семьи

Женщина, замершая у окна роскошной спальни, казалась ледяной статуэткой. Изысканной. Совершенной. Холодной. Казалось, эти бледно-розовые губы никогда не улыбаются, а точеные черты лица навеки застыли в брезгливой гримасе.

Снежно-белые волосы альгарилы укутали ее покрывалом, завершая лживый от начала и до конца образ.

— Брось, даже если ты будешь так же горько рыдать и показывать всем несуществующие синяки, как в нашу первую ночь, тебе никто не поверит больше, Раяда.

Мужчина, лежавший на кровати, лениво шевельнулся. Его заостренные уши были плотно прижаты к голове — император контролировал себя всегда.

— Не понимаю, о чем вы говорите, супруг мой, — ледяная статуя заговорила.

Ее голос… чистый, холодный, как ручей высоко в горах.

— Все ты понимаешь, — император устало потер виски и встал, накидывая на обнаженное тело легкий халат из плотной синей ткани, — я достаточно терпел твои интриги и возню. Достаточно покрывал твою невозможность, а, вернее, нежелание родить мне ребенка.

Мужчина не выглядел угрожающе. Он лишь сделал шаг вперед, но женщина отчего-то отшатнулась.

Император Аргонар криво усмехнулся.

— Зато твои фрейлины были куда любезнее, моя снежная императрица…

Он подошел к застывшей женщине вплотную. Провел кончиками пальцев по мраморной щеке. Сколько яда и злости в дымчатых глазах. Как будто это он отрывал ее от ее страны и ее возлюбленного, а не старый князь альгарилов.

Иногда ради мира приходится чем-то жертвовать. Но Раяда предпочитала жертвовать чужими жизнями, а не своей судьбой.

Когда-то он, еще мальчишка, пытался ее полюбить. Потом возненавидел. А теперь лишь презирал.

— Тебе не удастся настроить моих сыновей против меня. Они знают правду. Знают своих матерей. И будут молчать. Под клятвой. Как и ты, — жестко усмехнулся ей в глаза, — но тебе недолго осталось меня терпеть, не переживай… и уж точно я не стану досаждать твоим ночным игрищам. До тех пор, пока твои игры не зайдут слишком далеко…

Его рука жестко прихватила прядь до белоснежных волос. Дернула.

— Я ведь говорил, что мое терпение имеет пределы.

Она нагло улыбнулась. Изогнулись всем телом, проникая к нему, ластясь как кошка.

— Моему уважению к вам нет предела, мой возлюбленный император.

Шепот. Возбуждение? Нет. Отвращение.

— Именно поэтому твои слуги пытаются уже третий раз напоить меня ядом. А этот мальчишка Каири, твой бастард, посмел протянуть руку к избраннице моего наследника? — ничего, кроме холода в его голосе.

— У вас нет доказательств, мой император, — ничего, кроме яда, в ее речах.

Безнаказанная стерва. Но он слишком много лет терпел, молчал и готовился.

Наверное, именно для того, чтобы сейчас рассмеяться в это холеное прекрасное лицо.

— Есть, моя прекрасная госпожа. И ваших измен, и неспособности родить мне ребенка, и вашего участия в заговоре против меня достаточно, чтобы я вынес приговор.

Мужчина и в домашнем одеянии смешным не выглядел. На тонких губах императора расцвела злая улыбка.

— Вы говорите чушь! — отбросила копну волос.

Безупречная грудь. Тонкая талия. Бедра — мягкие, манящие. Ее сложно не желать. Если не знаешь, сколько грязи за этой оболочкой.

— Дорогая, ваши прелести меня и в лучшие времена не интересовали. Есть и куда более приятные варианты. Собственно, я лишь хотел сказать, что завтра этот фарс с Отбором Зимы завершится. А вы отправитесь отбывать наказание на родину своего отца. Он очень ждет вас. И очень, — злая улыбка, — огорчен.

Страх. Впервые он смог разглядеть его на нежном личике. Вместо торжества — усталость.