— Послушайте, может быть, отец или мать мальчика вовлечены в индустрию порнофильмов? — предположил Ларедо.

— Если и так, — ответила Пайн, — они должны были заметить исчезновение сына. — Я попрошу, чтобы его фотографию показали жителям города. Не исключено, что кто-то его узнает.

— Сначала пустынное место на главной улице, всего в нескольких кварталах отсюда, — сказал Ларедо. — Потом кладбище. Теперь музей.

— А что относительно Бет Клеммонс? — вмешалась Блюм.

— Я не вижу ее как часть галереи жертв, — сказала Пайн. — Просто она представляла для убийцы опасность. Он не стал ее переодевать или переносить в другое место. Клеммонс убили, чтобы она молчала.

Ларедо покачал головой.

— Но мы выяснили из другого источника, что все трое снимались в фильмах, причем вместе, — возразил он. — И Клеммонс нам для этого не потребовалась.

— Из чего следует, что Клеммонс знала что-то еще — и весьма важное, — сказала Пайн.

— В таком случае она должна была умереть, — сказала Блюм. — Сразу после смерти Гиллеспи. Убийца понимал, что рано или поздно мы вернемся, чтобы задать ей новые вопросы.

— Совершенно верно, — согласилась Пайн.

— Я позабочусь о том, чтобы распространить в городе описание мальчика и портрет, — пообещал Уоллис и опустил глаза. — Мы будем вынуждены использовать это изображение. Другого у нас нет.

— Мы также можем провести его через наши базы данных, — сказал Ларедо.

— И через Национальный центр пропавших и эксплуатируемых детей, — добавила Пайн.

Уоллис кивнул и отправился выполнять свое обещание.

Блюм подошла к Пайн.

— Преступник изменил основную тему, — тихо сказала Пайн.

— Ты имеешь в виду фату и смокинг? — уточнила Блюм.

— Однако он одел мальчика в форму, взятую в музее, и… — Пайн замолчала, не сводя глаз с тела, потом опустилась перед ним на колени.

— Эй, я пытаюсь сделать панорамные фотографии, если вы не против, — громко сказал один из техников.

Пайн повернулась и одарила его таким взглядом, что он быстро отступил и начал возиться с фотоаппаратом.

— Что это? — спросила Блюм, присаживаясь на корточки рядом с Пайн, Ларедо смотрел через ее плечо.

Пайн достала из кармана пару перчаток из латекса и аккуратно расстегнула ворот куртки мальчика. Она заметила тонкую серебряную цепочку у него на шее и, вытащив ее из-под одежды, подняла вверх.

— Амулет со святым Христофором, — сказала Блюм.

Пайн кивнула.

— Да, так и есть. — Она провела пальцем по поврежденной части. — Посмотри на зазубренную кромку. Что-то настолько сильно по ней ударило, что повредило металл.

— Нам известна причина смерти мальчика? — спросила Блюм.

— Нет, на нем нет видимых ран. Следы удушения также отсутствуют. И на шее нет отметин от веревки.

— Значит, яд?

— Я даже не знаю. — Пайн оглядела голову мальчика. — Шея повернута под странным углом.

— Ты думаешь, она сломана? — спросил Ларедо.

— Вполне возможно.

Она подозвала фотографа и попросила его сделать несколько снимков амулета.

К этому моменту к ним снова подошел Уоллис, и Пайн указала на подвеску.

— Как вы думаете, это часть музейного костюма или она принадлежала ребенку? — спросил Уоллис.

— Или ее надел на него убийца, — сказала Пайн.

— Лили рассказала, что форму сняли с манекена с выставки, — сообщил Ларедо. — Преступник нашел его в задней части музея.

— Думаю, Лили подтвердит, что подвеска со святым Христофором не являлась частью костюма, — сказала Пайн.

— Это говорит ваша интуиция? — спросил Уоллис. — Она могла принадлежать мальчику.

— Нет, — возразил Ларедо. — Она ищет схему действий преступника. Он одел двух взрослых. А теперь ребенка, и не важно, приносил он одежду с собой или нет.

— Однако он надел на него кулон, — сказала Пайн. — К костюмам других двух жертв он ничего добавлять не стал, во всяком случае, мы не нашли никаких необычных деталей, он лишь одел их, как невесту и жениха.

— Значит, он слегка изменил схему, — отметила Блюм.

— Да, складывается такое впечатление, — согласилась Пайн.

— Серийные убийцы обычно не меняют образ действий во время серии, — заметил Ларедо. — Ты и сама это знаешь.

Пайн кивнула.

— Большинство не меняют, — сказала она. — Но с некоторыми такое случается. И не забывайте: мы до сих пор не знаем ни его схемы, ни мотива. Не исключено, что он придумал весьма сложный план. Вот почему мы можем смотреть на эту смерть и место преступления и говорить, что убийца изменил свои методы, а с его точки зрения все идет именно так, как он задумал.