Они смотрели друг на друга, потом отворачивались.

— Уже поздно, — сказала Пайн, когда песня закончилась. — Нам пора возвращаться.

— Ты права.

Они пешком направились к «Коттеджу». Воздух был теплым и влажным, Пайн несла туфли в руке, и тротуар холодил ее босые ноги. Пустую темную улицу освещало лишь слабое сияние луны.

— Им нужно заняться уличными фонарями, иначе люди будут наталкиваться на столбы.

— Маленькие города не похожи на большие.

— Да, они сильно отличаются.

Они вошли в «Коттедж» и стали подниматься по лестнице.

— А где твой номер?

Ларедо показал направо.

— Вон там.

— А мой с другой стороны.

Он кивнул, она кинула в ответ.

— Ну, спокойной ночи, Эдди. Спасибо за приятный вечер.

— Да, все было чудесно, Этли. Доброй ночи.

Она посмотрела на Ларедо, чувствуя его разочарование, но, кто знает, возможно, она приняла желаемое за действительное.

И они разошлись в разные стороны.

Один раз она оглянулась, но Ларедо оглядываться не стал. Он подошел к своей двери и вошел в номер.

Как только дверь Пайн закрылась, открылась другая.

Кэрол Блюм выглянула в коридор и сначала посмотрела в сторону двери Пайн, потом на номер Ларедо. Выражение ее лица оставалось загадочным, нечто среднее между улыбкой и нахмуренными бровями.

Она закрыла свою дверь, и наступила тишина.

Пайн выскользнула из платья, повесила его и осталась стоять посреди комнаты в нижнем белье. Потом посмотрела в сторону двери и покачала головой.

Я слишком мало выпила, чтобы принять такое глупое решение.

Однако Ларедо вел себя мило, он явно раскаялся. Может быть, он изменился. И выглядел разочарованным — возможно, рассчитывал, что она пригласит его к себе в номер, в свою постель, или предложит отправиться вместе к нему в номер. Но это его проблема, а не ее. И ты не дала ему ни единого повода, Этли. Ни в малейшей степени.

Впрочем, она сама не до конца в это верила.

— Версия с рабочим оказалась тупиковой, — сказал Уоллис.

Он, Пайн, Ларедо и Блюм сидели в зале для завтраков «Коттеджа». Наступило следующее утро. Перед тем как уйти, Лорен Грэм налила всем кофе.

— Мы не сумели найти никого, кто его видел, — продолжал Уоллис. — И на камерах ничего нет.

— Как и в случае с Ханной Ребане, — заметил Ларедо.

— Похоже, преступник знает мертвые зоны каждой камеры, — предположила Пайн. — Кроме того, у него имелись ключ от квартиры Ребане и карта-ключ от грузового лифта, что позволяло ему свободно приходить и уходить. Вам удалось что-то узнать о компании, снимающей порнофильмы, в которой работали Ребане и Клеммонс?

Лицо Уоллиса просветлело.

— Здесь нам сопутствовала удача. Оказалось, что Лейн Гиллеспи также работал в той же компании.

— А есть фильмы, где он играет вместе с Ребане или Клеммонс? — спросил Ларедо.

— Да, и сразу с обеими, — ответил Уоллис. — Они прислали мне видеофайл, на котором есть все трое. — Тут Уоллис покраснел. — Я… посмотрел достаточно, чтобы утверждать, что все трое там снимались. Гиллеспи под именем Зи-Зи Шафт [341] . Во всяком случае, так написано в титрах.

— Творческий подход, — сухо заметила Пайн.

— Так что теперь под подозрением оказывается эта кинокомпания, — заметил Ларедо. — Она единственное, что связывает всех троих.

— Однако оказалось, что добраться до них не так-то просто, — заметил Уоллис. — Компания фиктивная, базируется на Бермудах. И, если суммировать всю добытую мной информацию, полученный результат будет равен нулю. Я сделал целый ряд звонков, отправил множество сообщений по электронной почте, но в ответ — тишина.

— А как обстоят дела с конкретными людьми, снимавшими фильм? — спросила Блюм.

— Очевидно, актеры ничего не знают. Продюсер, с которым я беседовал по телефону, смог назвать лишь имя компании. И он никогда не встречался с конкретными людьми. Деньги на финансирование фильмов и выплаты для актеров приходили из офшорных банков. Прокатом занималась третья фирма, которая выглядит вполне законной. Доходы отправляются в офшорные банки, как в черную дыру. Я всего лишь местный полицейский. Мы созданы не для того, чтобы преодолевать такие преграды.