В дверь заколотили с такой силой, что полквартала перебудили. Ночь же на дворе. Он весь подобрался, натянул штаны и достал нож. Мира спустилась вниз в своей сорочке и даже ведь халат не успела надеть. Он бы оценил все ее неприкрытые соблазнительные части тела, если бы в этот момент в глаза не смотрел. Полные страха глаза. И все в душе в этот момент перевернулось. Какой же он был идиот! Как он мог столько лет преследовать, укоренять в этой чистой душе этот животный дикий ужас? Нет. Он больше не позволит. Ни себе, ни другим. Не будет больше в ее глазах страха. Он костьми ляжет, а вытравит его. Уничтожит всех тех, кто заставляет ее так бояться, трястись от каждого шороха и начнет с незваных гостей.

— Иди к себе, — приказал он. Но она упрямо покачала головой.

— Может, это клиент.

— Какие клиенты могут быть в такое время?

— Срочные. Конфликт закончен, а беженцев меньше не стало. И болеть люди не перестали. Даже по ночам.

Он кивнул. Понял, но не принял. Содрал с кровати одеяло и укутал ее, а затем почти силой заставил усесться в кресло с ногами.

— Жди здесь. Я разберусь.

Ушел. Открыл ворота и заскрежетал зубами. Эти гости на пациентов мало смахивали.

— Чего надо?

— Травница местная здесь живет? — откликнулся один в капюшоне.

— Нет ее. Я здесь. Чего надо? — снова грубо спросил он. И злился. Таких взашей не выгнать, да даже не задеть. Захотят войти, войдут. И он никак не помешает. Иногда даже его силы бывает недостаточно.

— Мы не причиним вреда. Ни вам, ни вашей… подруге, — Вступил второй, более вежливый и равнодушный какой-то. На третьего он вообще смотреть не хотел. Слишком подавляющая аура. Настоящий хищник.

— Что ж. Коли так, заходите.

Впрочем, его разрешения здесь не требовалось. Они вошли и стали жадно оглядывать комнату, каждый сантиметр, а он подошел к Мире и перетащил к себе на колени. Обнял, зашептал, чтобы не боялась. Но, к его удивлению, их она не боялась.

— Анвары, как я полагаю? Я ждала вас. Знала, что рано или поздно придете.

Она также жадно оглядывала их, пытаясь определить, который. Сразу поняла, по взгляду. Непроницаемый, жесткий, суровый, а сквозь всю эту маску сквозит надежда. Именно таким она его и представляла. Не могла Рей полюбить кого-то менее… внушительного что ли.

— Она ушла. Несколько дней назад. Куда, не знаю. Впрочем, можете смотреть, если хотите.

О, он хотел, очень хотел всю ее память перепотрошить, увидеть и запомнить каждый миг, каждый жест, каждое движение, каждое ее слово. А наткнулся на щит. Мощный, заставляющий скрежетать зубами и загонять подальше всю эту жажду, желание достать и поскорее. Сам дом был щитом и не позволял никакому магическому вмешательству причинить вред хозяину.

— Хорошая защита. Правильная.

— Я поговорю с вами. Скажу все, что знаю. И даже покажу. Если хотите.

Она протянула руку, и он ухватился. Пошел следом прямо на кухню, а рядом ее кабинет. Ее обитель, часть души, которую здесь оставила. Здесь все дышало ею. Запахом лета и полевых цветов. Все как всегда. Запах не изменился. Хоть какая-то радость.

— Вы знаете, она говорила о вас. Немного. Да нам и не требовалось говорить. Все было видно по лицу, да по кольцу. Оно не снимается, поэтому приходится носить перчатки. Сейчас зима, поэтому это уместно, а летом нелегко приходится, — говорила она, заваривая чай. А он слушал, не перебивая, о том, как они познакомились, как жили все это время, и мог легко нарисовать в воображении эту ее жизнь без всякого вторжения в этого человека. Но ему было мало. Хотелось большего.

— Она очень любит свой атами, точнее, ваш атами. И очень редко без него выходит. Говорит, что был второй. Плачет. Сейчас реже.

— Ненавидит?

— Не вас. Иногда себя. Иногда злится. Говорит, если бы не встретила вас, была бы счастлива. Может, так бы все и было. Но сейчас и не узнать. Она в Легорию идет. Перехватите, хорошо. Может, отговорите, а может, поможете. Она говорит, что ей хорошо одной. Спокойно. Да. Я верю, но без любви тяжело. Без поддержки, без того, к кому хочется вернуться, кто примет, обнимет, поделится теплом, кто не станет осуждать. Готовы ли вы стать таким человеком? Хотя зря я спрашиваю, вы не человек.

— Я вас понял.

— Очень надеюсь. Она подарила мне надежду. Я просто возвращаю долг. Но если захочет уйти, не держите. Не мучайте ни ее, ни себя.

— Спасибо за совет.

— Берегите ее. Она только кажется сильной, а на самом деле стоит только нажать — и сломается. Починить не удастся.

— Я понял. И еще вопрос, вы знаете, кто ее халф?

— Нет. Я не спрашивала. Но знаю, там все непросто.

Они ушли так же внезапно, как и появились. А Мира подошла к Колану, протянула кружку с травами и уселась к нему на колени. Да так и просидела больше часа. А он даже не пытался встать. Просто гладил по волосам и вдыхал запах. Им обоим было так спокойно, так правильно. Хотелось бы, чтобы и Рей почувствовала такое же безграничное счастье однажды. С повелителем ли, с халфом своим, но почувствовала. Потому что в этом и заключается смысл жизни человеческой. Не в погоне за славой, деньгами, властью, престижем и прочей мишурой, а в поисках и обретении кого-то, кто подарит вот такой покой, а ты подаришь взамен.