— Так скажешь?

— Лучший друг. Тебя убил лучший друг.

— Не ты?

— Мне, конечно, лестно, что ты меня или его, если быть точным, в лучшие друзья записала, но нет.

— Значит, Зак. За дело?

— Из мести. Да и не тебя он вовсе хотел убить. Но знал, что вместе с ним тебя убивает.

— Когда?

— Скоро. Я пытался изменить события. Очень пытался. Все делал. Но ничего не меняется. Понимаешь? НИЧЕГО.

Да уж. Не полегчало. Но как-то спокойнее стало, что ли. У меня были уже пророчества. И я выжила. Почему-то была уверена, что выживу и теперь. Просто не может быть иначе. Вот только кем я стану? Не хотелось бы быть второй Гвинервой с ее безумием. А, значит, либо я не допускаю слияния… Либо уберегу моего халфа от лучшего друга. Ох, и не думала, что когда-нибудь мне придется его защищать.

— Ты с нами пойдешь?

— Не могу. Боюсь, что если задержусь хоть на день, уже не смогу уйти. А так нельзя. Ты права. Она другая. Вроде та же… Но разница есть. Береги ее.

— Постараюсь.

— А если припрет, я буду поблизости. На расстоянии вытянутой руки. Но, думаю, моя помощь вам вряд ли понадобится. Ладно. Пойду попрощаюсь, что ли.

— Давай. Я вам дам несколько минут.

Маячок нашелся довольно быстро. Его прицепили к маленькому медальону на тонкой серебряной цепочке. Кто-то очень близкий. И опасный.

— Как ты думаешь, кто мог?

— Я не знаю, — расстроено пробормотала она, пытаясь соединить разбитые части медальона.

— Вспоминай. Служанка, подруга, кормилица?

— Зачем?

Я и сама не знала. Но прекрасно понимала, что прошлое легко можно использовать против тебя же.

— То, что происходит сейчас — это только начало, Илана. Чем ближе мы будем подходить, тем опаснее станет. Я не хочу попасть в ловушку. Поэтому ни с кем из прошлого ты на связь не выходишь, слушаешься беспрекословно, делаешь, что велю. Поняла?

Она кивнула, а я зубами заскрежетала. Так и хотелось ее встряхнуть, а то ведь судьба медальона волнует ее куда больше всех моих предупреждений. Ведь мимо ушей пропускает, а я даже сделать ничего не могу. Глупая. И ведь такой же была.

У портала проблем не возникло, и все же не нравился мне подобный переход. Даже появилось желание отступить, пойти другим путем, и я, по глупости своей, беспечности какой-то, его проигнорировала и поплатилась. Не сразу, но позже.

Новый город, новая гостиница, призрачная безопасность. А меня тревога не покидала. Словно скоро, вот-вот что-то произойдет. Неправильное. Непоправимое.

— Ты почему не спишь?

— Не могу. Зря мы через портал пришли. Путь отследить могут.

— Но ведь маячка больше нет?

— Есть люди. Их легко расспросить. Да и сведения достать.

— Ты меня пугаешь.

— Прости.

Я сама себя пугаю. Потому, что устала. Нельзя все держать под контролем. Это напряжение, силы, перерасход. А подпитаться негде. К халфу не пойду. Не потому, что не хочу, а потому что боюсь, что хочу слишком сильно. Непозволительно сильно.

— Если со мной что-то случится, что угодно, ты пойдешь на восток. Будешь избегать все крупные города. В деревеньках сразу к знахарке иди. Людям не доверяй. Никому не доверяй. Ищи деревню Черемша. Доберешься, спросишь где живет Глафира Кирилловна. Скажешь, я прислала. Она поможет. Сведет с кем надо. Вот тому, с кем сведет, все и расскажешь. Ничего не скрывай.

— Рей, ты меня пугаешь.

Знаю. Сама боюсь предчувствий своих дурацких. Или очень своевременных.

В ту ночь мы обе не могли уснуть. Поэтому, наверное, разговорились. Точнее, Илана говорила, а я слушала.

— Я скучаю по ним. По Аделару. По друзьям. Перед конфликтом они все разъехались, кто куда. Папа не говорил почти ничего, но я видела, что что-то не так. И мама видела, но продолжала готовиться к моему дню рождения.

— Когда он был?

— Будет. Через несколько дней. Не знаю даже, настоящий ли он — этот день рождения. И первый без них.

— Эй, эй. Только не реветь. А то и я вместе с тобой сырость разводить стану. А мне нельзя. После этого голова болит. А мне она ясная нужна.

— Прости.

— Не извиняйся. Расскажи лучше еще что-нибудь. О доме.

— Больше всего мне нравится осень. Она наряжает деревья в красные, желтые, оранжевые платья, и солнце уже не так жарит. Осень приносит прохладу и дожди. Уже не грозы. Не люблю грозы. От них страшно и холодно. А еще осенью балы бывают. Не такие, конечно, как в столице, но для меня ничем не хуже.

— А ты была на столичном балу?

— Была однажды. Как дебютантку, меня представляли ко двору. Я тогда почти ребенком была. Нет, ты не думай. Сейчас гораздо лучше стало. Я хоть на девушку похожа. А тогда — костлявый подросток. Меня почти и не заметили там. А бальная карточка была совсем пустой. Я так плакала из-за этого. Потом.

— Знаешь, я когда-то тоже была как ты. Худая, нескладная, невзрачная.

— Ты говоришь это, чтобы меня подбодрить? Я же вижу, какая ты. Красишься серой пылью, чтобы спрятать красоту, а не уродство.