– Простите, Господин.

Я опускаю голову в знак подчинения, желая показать Хеликсу, что не хотела выказать ему свое неуважение.

Продолжаю смотреть на простыни перед собой, ожидая разрешения поднять взгляд. Вместо того, чтобы ответить, Хеликс протягивает руку и приподнимает мое лицо за подбородок. Он внимательно смотрит на меня, хмуро изучая мое лицо.

– Это не хорошо, – бормочет он себе под нос, опуская мой подбородок и делая шаг назад.

– Что не так? – не могу не спросить я, желая узнать, что он имел в виду.

– Ничего. Ложись спать. Я буду здесь, когда ты проснешься.

Хеликс

– Ты перестал лечить себя, – комментирую я, хмурясь при виде окровавленных обрывков кожи, свисающих с его тела. – Какой позор.

Я надеялся, что он протянет еще пару дней, ведь его крики были единственным, что удерживало моего Зверя от того, чтобы захватить власть надо мной и завершить связь с Амелиной. Мне пришлось дать ей так много крови, чтобы залечить ее раны, что оставалось совсем немного до завершения связи.

Мне понадобились все силы, чтобы оторваться, так как я знал, что у нее еще есть травмы, но связывать нас таким образом сейчас не вариант. Когда полная связь будет завершена, Амелину невозможно будет спрятать, а я совершенно не готов к войне, которую произошедшее принесет на мою землю.

Со стоном я снова сосредотачиваюсь на поставленной задаче.

Охранник висит прямо передо мной, по его щекам катятся слезы, когда он умоляет о прощении. Я игнорирую его, совершенно не чувствуя жалости. Он знал, что такие действия приведут его сюда, ведь слухи о том, что Амелина принадлежит мне, были распространены по всему замку, но он все равно решил причинить ей боль.

Обводя взглядом его тело, я раздраженно цокаю языком, когда замечаю, что один из крюков, удерживающих охранника в подвешенном состоянии, вырвался из его тела, а мышца, удерживающая крюк на месте, ослабла.

Отбрасываю крюк в сторону, продолжая кружить вокруг охранника. Моему Зверю и мне нужно что-то, на чем можно было бы выплеснуть свой гнев, пока Амелина восстанавливает свое здоровье, ведь одного вида ее фиолетовых синяков было достаточно, чтобы привести меня в ярость.

Охранник продолжает молить о пощаде, чтобы я убил его сейчас и положил конец страданиям, но я отказываюсь. Я хочу, чтобы он страдал, и я хочу, чтобы его страдания были посланием для всех других Зверей в этом замке.

– Я послал за твоей дочерью, – солгал я и взял разделочный нож, чтобы прижать его к мягкой коже шеи охранника. – Я рад, что она испытает на себе то же, что ты сделал с моим человеком.

При обычных обстоятельствах я бы выполнил свои угрозы, заставив его смотреть и слушать крики собственной дочери, пока все охранники по очереди насилуют ее, а потом оставляют умирать на полу. Но на этот раз я решил проявить милосердие. Ами очень расстраивается, когда я причиняю вред женщинам, да и вообще людям, и из-за ее состояния я решил уступить ее желанию только в этот раз.

Охранник издает жалобный крик, рыдая, как маленький ребенок, когда я начинаю разрезать и сдирать кожу, покрывающую его грудную клетку. Она легко снимается, потому что все еще мягкая и свежая после того, как я снял ее два дня назад.

Я кладу нож, когда кожа с мокрым шлепком падает на пол. Беру тесак, чтобы поработать с его пальцами.

– Положи руку на стол, – командую я, указывая ножом на маленький деревянный столик справа. Рука охранника безвольно висит рядом с ним, и я слегка закатываю глаза, замечая, что он снова потерял сознание.

– Жаль, – бормочу я, хватая его конечность и хлопая ею по столешнице.

Мне придется подождать, пока он проснется, прежде чем продолжить, но тем временем я могу привести его руку в нужное положение. Кладу ее на стол, хватаю пару кольев и втыкаю их в ладонь, пригвождая ее к поверхности стола. Если меня не будет рядом, когда охранник очнется, то он точно будет знать, что ждет его в будущем, когда я вернусь.

Делаю шаг назад, чтобы осмотреть его. Во мне вспыхивает гнев, когда в сознании вспыхивает образ этого ублюдка сверху на Амелине. Вид ее безжизненно болтающихся ног и рук под его телом и движущимися бедрами вынуждает моего Зверя захватить разум.

Амелина не знает, что постоянно шлет мне свои эмоции. Они сильны и стали еще более сильными после того, как в тот день в ее спальне я попробовал еще ее крови. Пытаясь заблокировать передачу этих эмоций, я воздвиг барьер между нашими разумами, уверенный, что Ами в безопасности в моем замке.

Это сделало меня неспособным почувствовать ее панику и боль, когда на нее напали, и я совершенно не чувствовал, что с ней происходит.

Если бы не этот глупый человеческий мальчишка, ворвавшийся в мой офис, я бы и не знал, что происходит, пока не стало слишком поздно. В ту секунду, когда этот долговязый ворвался в мой кабинет с хрипами и тяжелым дыханием, со слезами, текущими по лицу, как у маленького ребенка, я понял, что что-то не так.