Все, что перечислила, я хорошо знаю, — думаю про себя, вздыхая. — У меня же совсем недавно была свадьба с... Молчу. О мертвых плохо не говорят. Царствие ему небесное. Тут с живыми бы разобраться.

— Я понимаю, что сейчас не время для праздников, Эд. Но можно тихо и по-быстрому расписаться, просто чтобы кто-то официальный подтвердил, что я твоя жена. И чтобы ребенок родился в полной семье. Можешь потом сказать папе, что усыновил наследника, и мне почему-то кажется, он это оценит, — криво улыбаюсь. — Или можно твоему папе вообще не сообщать о нашем браке. Поступай, как посчитаешь нужным. Просто я стала бы мадам Ястребовой, и все.

— Но ты же отказывалась, была влюблена в свою девичью фамилию?

— Не в этот раз. Тебя, похоже, я люблю сильнее, чем себя, — говорю, а сама дрожу от подозрения, что у него и здесь главное — выгода.

— А я тебя, — серьезно и просто отвечает он. — Мне с тобой очень повезло. Точно: давай поженимся так, как сами хотим. Не для кого-то, для себя. Только легкость, нежность и все, что тебе будет приятно.

— И тебе.

— Так может, прямо сейчас свернем? Где тут ближайший ЗАГС, то есть мэрия?

— Ты что, псих? — не выдерживаю я. — Ты даже еще руки не помыл после...

— Может, я проверить решил, насколько сильно ты за меня замуж хочешь?..

— Я же говорю — ты псих. Сейчас мне больше всего хочется снять это черное платье. Могу понять даже роспись в пижамах, но не в трауре.

— Ух ты! Значит, все же готова прямо сегодня?

— Лучше завтра. То, что ты предлагаешь, в такой момент — это противоестественно.

— Я тебя услышал. Сегодня мне самому надо кое-какие дела решить.

Ну, где завтра, там и послезавтра, — думаю. — И вообще посмотрю сначала на его поведение... Вдруг вижу, как у него дрожат руки, сжимающие руль. Ой, мамочки! Понимаю, что он сейчас и правда в дичайшем нервном напряжении. Лучше до самого дома буду молчать, чтобы чего не случилось.

Перед воротами Эд бросает машину и впереди меня быстро уходит к нашему домику. Подхожу следом и вижу, что у входа из мусорного контейнера торчит его куртка, другая одежда и даже обувь, а сам он с полотенцем на плече и в одних трусах уже бежит в сторону пляжа.

Наверное, хорошо, что он решил сейчас сбросить напряжение плаванием в море, а не с помощью секса, например. Не знаю, насколько он адекватен в постели в таком состоянии.

Чувствую, что меня от нервов тоже слегка потряхивает. Стою под душем, потом заказываю завтрак.

Вспоминаю, что осталось всего ничего до окончания срока подачи документов в ВУЗы. Эдуард вроде обещал посодействовать, но ему сейчас точно не до этого. И потом, надо же самой сделать для себя хоть что-нибудь. Изучаю рейтинг университетов по нужному направлению, смотрю, у кого из самых лучших есть заочка и возможность сдавать сессии онлайн. Дохожу до образцов заявлений и понимаю, что фамилию поставить не могу. Если я буквально на днях собираюсь ее менять, то надо же вписывать новую! Но подтвердить ее документами прямо сегодня я не могу.

Все возвращается к тому же. Если я решусь на новый брак, то, конечно, могу и опять остаться Анисимовой. Но я тоже начинаю становиться суеверной. И хочу, чтобы в мой второй, контрольный раз создания семьи все важное обязательно было соблюдено. А общая фамилия всех членов семьи, по моему убеждению — это важно.

А где, кстати, Эдуард? Неужели все еще плавает?! Я не засекла время, когда мы приехали, но вроде бы это было уже очень давно.

Беспокоюсь, даже слезы вдруг брызнули, и сердце заколотилось; нервы надо лечить. Срываюсь с места и бегу на пляж. И издали замечаю у кромки воды лежащего человека. Эд?! И никого вокруг. Спят, что ли, все? Всем вообще все равно?! Кричу на бегу, зову его, в ужасе. Даже Бога прошу, чтобы оставил его в живых.

Уже понимаю — это точно Эд. И замечаю, как волны чуть шевелят его, лежащего ничком, верхней частью туловища на песке. Я кричу, называю его по имени, падаю рядом с ним и переворачиваю, вглядываясь в лицо. Он морщится. Живой!

— Все хорошо, — шепчет, чуть приоткрывая глаза и покашливая, — я просто устал... Но от искусственного дыхания не откажусь.

— Дурак! Как ты меня напугал! — счищаю с его лица налипший песок и приникаю губами к губам, тяжело дыша.

Он слабо отвечает. Обнимаю его, плачу и понимаю, что готова простить ему все-при-все просто за то, что живой. Будь он хоть трижды манипулятор или аферист. Потому, что это мой аферист.

Подходит Роман с медицинским чемоданчиком и новой порцией успокаивающего для меня:

— Что тут у вас? Опять попал в течение? Зачем же заплыл так далеко?

— Увлекся, — отвечает Эд, закрывая глаза.

— Ну, пойдем, посмотрю, чем тебе можно помочь.

Рома помогает Эдуарду встать, и они уходят. Вижу, что моего мужчину реально шатает.

Вечером от него приходит сообщение: «Утром будь готова».

Прихожу в себя от божественного аромата свежесваренного кофе. Открываю глаза — Эдуард сидит на кровати в белом махровом халате и водит маленькой чашечкой кофе перед моим лицом. Сам взъерошенный, глаза слегка запали, а в остальном вроде норм. Пьет из чашки и легко целует меня, дразня и не пытаясь обнять.