Вообще-то, Ниерс был довольно высок для представителя своей расы, но, разумеется, это мало что значило, поскольку средний рост его народа был с человеческую ладонь. Фраерлинги, или малый народ, как их чаще называли, жили затворниками на Балеросе и редко принимали участие в континентальных или мирских событиях, предпочитая оставаться в пределах своих небольших общин и лишь изредка выезжая в деревни, посёлки и города, чтобы продать товары или попросить помощи у авантюристов.

Но, разумеется, были и исключения. И можно с лёгкостью утверждать, что Ниерс был самым известным фраерлингом в мире. Ему не особенно нравилось это положение; он хотел бы быть известен благодаря своему стратегическому мастерству, а не происхождению, но слава есть слава, и он знал, что являлся великим героем для детей своего народа.

Умина колебалась, держа в руках пачку писем, принесённых Курьером. Ниерс знал, что она способна к магии, но сжигание писем, полученных от Курьера, должно было противоречить всем её инстинктам.

— Мне просто?..

— Огонь. Вот.

Один из старших учеников Ниерса вмешался прежде, чем Умина успела прервать своего учителя. Он взял письма у Умины в закованные в броню руки и позволил ей наколдовать небольшое пламя между ладонями. Письма свернулись и сгорели, пока он держал их до последнего, спокойно, не боясь огня.

Камерал отряхнул руки, позволяя пеплу упасть на земляной пол шатра. Ниерс кивнул и раздражённо хмыкнул.

— Послание не пришлось вам по вкусу, милорд?

— Оно было бессмысленным. Это были новые письма от леди Магнолии.

— Ах.

Настроение в шатре изменилось. У Ниерса было бесчисленное множество учеников, хотя в этом большом шатре присутствовало всего двенадцать или около того. Каждого из них он принимал, основываясь на их невероятном уме и способностях к сражениям. Но любой стоящий [Стратег] знал политическую сферу так же хорошо, как и поле боя, а леди Магнолия входила в короткий список имён, которые нужно было запомнить независимо от того, в какой части света ты находишься.

Можно было утверждать, что сожжение Ниерсом её писем было оскорблением, причём опасным, учитывая влияние и силу Рейнхартов. Но он сам по себе был достаточно могуществен, чтобы так поступать. Характер его переписки с Магнолией Рейнхарт был тайной для его учеников, но Ниерс уже знал, что после этой встречи они будут обсуждать этот вопрос или посылать своих шпионов и осведомителей. Это похвально с их стороны, пусть и предсказуемо.

Тем не менее Ниерс был вынужден признать, что его в равной степени мучало любопытство и раздражали непрекращающиеся попытки Магнолии связаться с ним. Она отправляла письма через Курьеров волна за волной, и Ниерс считал, что его преследовали.

И это были всегда одни и те же письма. Мягкое приглашение поговорить с ней с помощью заклинания или даже лично, если у него будет такая возможность. Но Ниерс до сих пор ничего из этого не сделал и не отвечал ей на письма. Это был грубый поступок, но, по его мнению, она этого и ожидала, и это оставался единственный разумный вариант действий, который [Стратег] считал нужным предпринять.

У него не было желания ввязываться в планы этой женщины, а тем более разговаривать с ней в данный момент. Ниерс встречался с ней всего дважды, но научился относиться к ней исключительно настороженно.

Более того, он опасался, что, если он когда-нибудь заговорит с ней, она предложит ему приз, от которого он не сможет отказаться. А он предан своей роте и своему командиру до конца; лучше не поддаваться искушению.

— Постарайтесь не слишком мучиться из-за этой женщины, ладно? Ум Магнолии Рейнхарт заставит стыдиться большинство [Стратегов] и [Генералов], а нам предстоит выиграть битву.

Камерал серьёзно кивнул, а остальные заёрзали, словно дети, которых поймали на шалости. Их всегда поражало, что Ниерс знал, о чём они думали, но, разумеется, это было лишь их воображение. Он просто знал, что они будут делать, потому что сам когда-то был таким же, как они.

Голова Камерала мотнулась, когда он кивнул, и бронированный мужчина вскинул руку, чтобы её придержать.

— Сними её, если она болтается. Я уже говорил тебе, что у меня нет нужды в том, чтобы ты выглядел как человек весь день, и у меня нет желания быть раздавленным твоей головой.

Это замечание предназначалось Камералу. Он был дуллаханом, отсюда и его слабое соединение между головой и телом. Когда он, извиняясь, снял голову с плеч, из отверстия в доспехе показался тёмно-оранжевый свет.

Ниерс знал, что броня не пустая. Там была какая-то плоть и кровь, поэтому дуллаханам и требовалось прикрывать её защитой. Доспехи Камерала были из хорошей стали… Ниерс видел других дуллаханов в деревянных доспехах или из некачественного металлолома, но его подчинённые всегда носили высококачественное снаряжение.

Камерал осторожно взял свою голову в руки, повернув её так, чтобы лучше видеть стол и Ниерса. Дуллаханы предпочитали смотреть на мир либо так, либо зажав голову под боком, но это было невежливо, поэтому мужчина решил, что должен класть голову на плечи каждый раз, когда находился в присутствии Ниерса. Это был знак уважения, но Ниерсу он действовал на нервы.