И отвернулась от него к печке. С первым раундом справилась. Довольная улыбка расплылась от уха до уха, представляю его обалдевшую физиономию. Он ещё немного постоял и пошёл в ванную. Когда вернулся я его уже ждала за столом. Подозрительность в его глазах только набрала силу, а изломленная бровь, казалось, навсегда застыла в приподнятом состоянии.

Давид уселся напротив и отодвинул в сторонку вазу с цветами, чтобы лучше меня было видно. Взял ложку и поводил ею в супе, оценивая содержимое.

– Почему чихиртма?

– Не люблю харчо.

– Почему не борщ?

– Хотела что-то из грузинской кухни, - пожала плечами и демонстративно первая начала есть. Может и вправду думает, что отравить его хочу.

– Чихиртма готовится, чтобы похмелиться, и в неё не добавляют картофель, - сделал он замечание и подчерпнул ложкой свой суп. Отправил в рот и долго прислушивался ко вкусовым рецепторам. А я на него такой злобный косяк бросила, что он должен был бульон вместе с прибором проглотить.

– Неплохо. Вкусно, я бы даже сказал, - наконец похвалил он меня и потянулся за хлебом.
– И чего же ты хочешь?

– Мм?
– прикинулась я дурочкой, ласково улыбаясь этому коту. До чего же хитрый вид у него.

– Я ведь не похож на идиота, верно?
– я поперхнулась первым и подняла на него насмешливый взгляд, изо всех сил сдерживая улыбку. Губы дрожали, отчаянно скрывая рвущуюся наружу ухмылку.
– Или похож?
– взмыла смоляная бровь к редким завитушкам волос.

– Изъясняйся яснее. Боюсь, я не совсем тебя понимаю..., - все-таки загадочно улыбнулась, пряча взгляд в чаше с супом.

– Погоди-погоди, это что такое? Ты со мной флиртуешь?

– Кто? Я? Нет, что ты. Боже упаси. Просто настроение хорошее.

– Угу. Две недели было плохое, а тут вдруг ни с того, ни с сего стало хорошим.

– Женщины народ переменчивый. Тебе ли не знать, Давид Юрьевич.

– Ооо, мы вернулись к официозу. Тогда я сразу скажу тебе нет, - он дохлебал суп и отложил ложку в сторону. Подняла на него вопросительный взгляд и переспросила:

– Что нет?

– Вы, Анна Павловна, под домашним арестом. А если этот щегол не явился в первые дни и не попытался вызволить тебя из заточения, тогда он и волоска твоего не стоит, - ровным тоном проговорил Давид.

– Неужто? А может его в клубе дракон перепугал?

– Так он ещё и трус? Нет, эта партия тебе не подходит.

– Что же вы, Давид Юрьевич, заделались моей свахой? Большая уже девочка сама решу с кем встречаться.

Так, надо тормозить. У него уже крылья носа ходуном ходят, а я ведь совсем не этого хотела!

– Я бы никогда тебя другому не отдал!
– выпалил он, а потом деликатно добавил: - если бы был на его месте, разумеется. Что там ещё у тебя? Неси, буду пробовать.

Поднялась с места и пошла за чкмерули. Поставила ему тарелку и посыпала рубленной кинзой. Он опалил взглядом оголенный участок живота и тяжело сглотнул.

– Приятного аппетита.

– Присаживайся, я с тобой ещё не договорил, - он кивнул на мое место и взял вилку.

– Если речь пойдет опять про Тёму, то давай оставим это. Не хочу портить такой замечательный ужин.

– Значит не из-за него весь этот пир?

– Нет.

– Угу. Стало быть причина все же есть.

Я зажмурилась и прикусила губу. Прокололась. Остаётся надеяться, что он уже достаточно сыт.

Давид, между тем, взглянул на меня исподлобья и промокнул салфеткой рот. Медленно отпил из стакана морс, что-то интенсивно обдумывая, а потом откровенно и по-деловому начал.

– Я понимаю, что тебе надоело сидеть в четырёх стенах, поэтому, пользуясь выходным, завтра мы съездим кое-куда.

– Серьезно?
– у меня чуть челюсть не упала. Разве мое заточение и одиночество не есть наказание? С чего бы вдруг поблажки начались?
– Вот так просто? Без причины?
– недоверчиво утончила.

– Угу, - кивнул он.

– И я ничего за это не буду должна?

– Неси десерт.

– У вас зверский аппетит, Давид Юрьевич.

– Вы хорошо готовите, Анна Павловна. Я приятно удивлён.

Я подскочила с места и, окрылённая своим успехом, наспех убрала со стола, а затем поставила пирожные. Давид каждое мое движение сопровождал внимательным взглядом, дольше приличного задерживаясь на ногах. Дааа... я угадала. Женские ножки - его слабость. Никогда не забуду, как снимал с меня босоножки. Кажется, ничего интимнее в моей жизни ещё не случалось.

– Если я такая молодец, может ты исполнишь одно мое желание?
– просияла я ангельской улыбкой и присела на краешек стула.

Мужской взгляд потемнел, обретая нехороший отблеск, и желваки на скулах несколько раз показались.