– Во-первых, перестань оскорблять Ионову, которая ничего плохого тебе не сделала, а во-вторых, это мальчик. Кот Семён, – поправляю мужчину, хмуря брови.

Тот же напрочь игнорирует мои слова и, скрещивая руки на груди, осматривается с таким видом, будто недовольный хозяин пришел с инспекцией к нерадивым квартирантам и вот-вот устроит разнос. Вся показная радость, так красиво разыгранная им несколько минут назад при встрече, стекает с лица, как дождевая вода.

– Да твоя стерва-подруга задолбала на меня вешаться и себя предлагать, как последняя проститутка. Это только ты, слепая курица, ничего не видишь.

– Ложь!

Ни верю не единому слову обманщика, но тот продолжает гнуть свою линию.

– А раз со мной у нее не вышло, так она за тебя взялась? Удачно, смотрю. По дискотекам бегать начала, краситься ярче. Понравилось, да? И не смотри на меня так удивленно, тебя видели в клубе, не отпирайся.

– И не собиралась, – обнимаю себя за плечи, отлично понимая, что приглашение на чай было лишь поводом попасть домой и поскандалить от души. – Я – молодая, свободная…

– Ссука! – заканчивает Кравцов. – Что? Не успела от меня избавиться, уже нового кобеля завела? Мать говорит, на машине один привез, другой цветы подарил? По рукам пошла, Маша? Что ж ты от меня-то тогда бегала, фригидной стервой прикидывалась?

В порыве ярости, которую сам в себе и распалил, Вадим хватает меня за запястья, дергая к себе. Впечатываюсь всем прикладом в перекаченную мужскую грудь, отчего воздух мгновенно покидает легкие, и кривлюсь. Больно.

– В одном месте зачесалось, а, детка? Так давай я тебе почешу, – рычит взбешенный детина и заламывает мне руки за спину, припирая к стене.

Выкручивает и сжимает запястья одной широченной лапой так, что я выгибаюсь дугой и всхлипываю, а второй дергает ширинку на брюках, выдирая пуговицу, скрытую внутри, с мясом и стягивает трусы.

– Нет! – дергаюсь и начинаю лягаться. – Отпусти меня.

Бью ногами везде, где могу дотянуться и, кажется, удачно. Кравцов резко взвывает, выпуская меня из захвата, и хватается за свое мужское сокровище. И в этот момент сзади ему на спину впрыгивает Семён, шипя, топорща шерсть и выпуская немалые когти.

Мой спаситель действует, как профессиональный, отлично натренированный защитник, добираясь до открытой шеи мужчины и пропарывая ее острыми, как лезвие когтями.

– Убью, ссука! – орет Вадим, как резанный, и с силой отшвыривает котейку на пол, тут же поддавая ему ногой.

Жалобный «Мяв!» раздается одновременно с моим:

– Пошел вон, гад! Иначе полицию вызову.

Трясущимися руками достаю телефон и начинаю беспорядочно тыкать в кнопки. Мне все равно, что весь дом может слышать скандал, распахиваю дверь и еще раз повторю:

– Убирайся!

– Дура! – выплевывает Кравцов и с какой-то особой ненавистью взирает на животинку, забившуюся в угол и продолжающую оттуда шипеть.

А затем, как ужаленный, покидает мой дом.

По стеночке, потому что силы резко покидают, добираюсь до двери и запираю ее на все замки. Дрожу, как холодец, потому прямо там же опускаюсь на колени и протягиваю руки к своему защитнику:

– Семочка, иди ко мне мой хороший, – всхлипываю, зовя к себе отважного пушистика.

Ожидаю, что кот меня не признает, тоже посчитает врагом и накинется. Ведь я, по сути, это заслужила, пустив в квартиру больного на голову придурка.

Но жалостливо мявкнув, Сёма, хромая на левую заднюю лапку, подползает ближе и забирается на руки.

Я же, аккуратно прижав к себе теплое тельце, громко и некрасиво реву.

Глава 16

– Маша, я во дворе, – произносит Султанов, про которого со всеми передрягами я совершенно забываю.

Даже звонок принимаю случайно, потому что в это время листаю справочник в поисках телефона ветеринарной клиники. То, что Сёмка попискивает, когда я касаюсь его лапы, меня жутко напрягает. А вдруг этот изверг, который Кравцов, ему ее сломал или повредил, когда бил ногой в ботинке, не жалея сил?

Прикрываю динамик, чтобы немного прошмыгаться заложенным носом и не напоминать переводчика американских боевиков нулевых годов, вытираю рукавом мокрые от слез щеки и выпаливаю, стараясь по максимуму изобразить беспечность.

– Прости, я сегодня никак не могу. Занята. Давай лучше завтра? – тараторю скороговоркой дабы успеть закончить разговор до момента, когда голос из-за «неработающего» носа осипнет.

– Ладно, – легко соглашается мужчина на том конце провода, и только я сглатываю и открываю рот, набирая воздух, чтобы попрощаться и отключиться, как он выдает, – тогда я сейчас за ключами поднимусь. Квартира же тридцать восьмая?

– Я… нет… не… – заикаюсь, туго соображая, что лучше ответить, и бездумно осматриваю прихожую, на полу которой до сих пор сижу, словно это может мне хоть как-то помочь. – Да, верно, трид-цать восьмая.