– Конечно, – соглашаюсь, отыскивая в сумке блокнот и ручку.

Включение в рабочий процесс позволяет мне мысленно собраться и перестать дрожать, как кленовый лист на ветру, ощущая каждой клеточкой тела его близкое присутствие.

– И первым пунктом я внесу доработку освещения в фойе. Темновато тут. Как думаешь? – поворачиваюсь к Сулейману, чтобы увидеть его реакцию.

И замираю.

– Согласен, – произносит он негромко, вызывая мурашки по коже не только хрипловатыми нотками в голосе, но и пристальным взглядом.

Темные глаза жадно осматривают меня с ног до головы, не скрывая восхищение.

Я словно в замедленной съемке наблюдаю, как дергается кадык на мужской шее, когда Султанов сглатывает.

– Ты будто Снегурочка, Маш. Нереальная вообще, – делает он шаг ближе и медленно очерчивает пальцами овал лица, скользит по щеке и касается волос, заправляя свободную прядь за ухо. – Только не бойся меня, пожалуйста. Повторения прошлого не будет. Обещаю.

– Я, кхм, не боюсь, – отвечаю сипло, утопая в черных как сама тьма глазах.

Мне действительно нестрашно. Но жутко волнительно.

Ведь это всё тот же Сулейман Султанов, который… так не похож на себя прежнего.

– Тебе очень идет белый цвет, – продолжает он, нависая надо мной монолитной нерушимой скалой, – ты будешь очень красивой невестой.

Последняя фраза удивляет и сбивает с мыслей, в которых я даже себе не признаюсь, что одела вязаное платье-лапшу, белое с голубыми снежинками, не только потому, что оно теплое и отлично сочетается с уггами, но, и чтобы выглядеть красивой.

– К-какой невестой? – уточняю с запинкой.

Губы от волнения пересыхают, хочется их облизнуть. Но не решаюсь. Провоцировать матерого хищника, когда он совсем близко, – нет уж, ни за что.

А вдруг это очередной розыгрыш от того, кто уже однажды надо мной..?

Внимательнее вглядываюсь в будто вылепленное из камня, по-мужски красивое лицо. Ищу усмешку, любое подтверждение, что это глупая шутка или подколка.

И не нахожу.

Серьезен. Собран. Смотрит прямо и открыто.

– Самой лучшей, Машенька, – обдает горячим дыханием мои губы Сулейман и отступает на шаг. – Ты права, освещение нужно переделать, внеси этот пункт в план.

Резко меняет он тему разговора и неторопливо отворачивается, чтобы снять собственное черное кашемировое пальто. Лишь напряженная спина и чуть более сильно, чем необходимо, сжатые кулаки выдают, что он не так спокоен, как хочет продемонстрировать.

Я же пребываю в полном раздрае. Потому посильнее сжимаю ручку и дерганным почерком вывожу первую кривоватую запись.

К сожалению, у меня не такие железные нервы, как хотелось бы.

Глава 17

– О, привет, ребята, – встречает нас с Султановым на пороге моей квартиры мама.

В переднике и с перекинутым через плечо полотенцем.

– Э-э-э, привет, – теряюсь от неожиданности.

То, что запасные ключи у родителей есть, я знаю, но обычно они предупреждают, если желают ко мне нагрянуть. Тут же не было ни звонка, ни смски, в чем убеждаюсь, достав из кармана телефон.

– Сюрприз, – широко улыбается маман, замечая мой жест, и подмигивает. – У меня сегодня внеплановый выходной. Вот и решила с утра налепить пельменей и тебе принести к ужину. Все равно же хотела с Семеном познакомиться.

– Познакомилась? – интересуюсь, замечая пушистика, выглядывающего с кухни и облизывающего мордочку.

Ну понятно, конечно, познакомились. И уже чем-то вкусным это дело отметили.

– Ага, милый котик. И очень культурный, – выдает мама, явно намекая на отсутствие манер у собственной дочери.

Ладно. Чего уж теперь.

– Тогда и с Сулейманом знакомься. Он тоже Семку проведать зашел, – отступаю немного в сторону и перевожу взгляд на Султанова, взирающего на происходящее с совершенно спокойным видом.

Вот же непробиваемый.

Мне вообще-то всегда казалось, что молодые люди, как и девушки, должны нервничать при знакомстве с родителями своих пассий…

Черт! Одергиваю саму себя. Какие пассии, Маша? Мы же просто временно сотрудничаем по рабочей необходимости.

Ага, точно. А кошака он зашел проведать, потому что иначе ему договор аренды комитет не подпишет. Саныч обидится и откажет, хмыкаю на собственную попытку закрыть глаза на очевидное.