Одним махом выметает все мысли из головы. Сминает, сдавливает, вынуждает глухо простонать. Его язык высекает искры, властно проходится по деснам и сплетается с моим языком в первобытном танце.

От сбросившего маску невозмутимости мужчины веет дикостью, чем-то хищным и по-настоящему опасным. Он целует так одержимо, что вынуждает задыхаться. Будто выпить меня хочет. Всю, до дна, до последней капли. Крупными глотками. Жадно. Ненасытно.

Стон рождается где-то глубоко внутри вместе с дрожью.

Сулейман, словно почувствовав, резко отстраняется и вглядывается в лицо. Дышит тяжело, часто. И только глаза горят. Одержимые глаза дикого зверя, который жаждет меня растерзать.

Я молчу, только судорожно сглатываю и на мгновение зажмуриваюсь. Адреналин кипит в крови. И мысли бросает из крайности в крайность. Хочется еще, хочется чувствовать его сильнее, без преград. И хочется уползти, спрятаться. Прежний страх не дремлет, уже вылезает из глубин подсознания, теснит с завоеванной территории новые эмоции, изгоняет желание продолжать безумство.

– Я могу остановиться, если ты против, – чеканит мужчина, прочитав по глазам даже больше, чем я понимаю сама, и сразу ощущается, что каждое из слов дается ему с огромным трудом. – Могу уйти прямо сейчас.

– Куда?

– В душ. Потом в зал, – заявляет отрывисто. – Грушу колотить.

Мы оба в одежде, но, когда случайно задеваю его бедром, даже через несколько слоев ткани ощущаю, что член напряжен до предела. Мои лосины. Его спортивные штаны. Нам стоит только сбросить одежду – и всё, дороги назад не будет.

Готова ли я?

На секунду прикрываю глаза, и прошлое тут как тут, мгновенно затягивает в свои сети, пугает, душит, рвет на части. Заставляет вздрогнуть. Султанов улавливает и, больше не произнося не слова, начинает отклоняться.

Распахиваю ресницы и в последний момент ловлю его больной взгляд. Вот только он явно не с физиологическим неудобством связан, его тоже прошлое ломает, или мой страх заставляет отступать.

А правильно ли это? Проскакивает явно шальная для меня-трусихи мысль. И недостаточно ли мы страдали, чтобы перешагнуть эту боль.

– Сулик… – шепчу и не завершаю фразу.

Повинуюсь спонтанному порыву и, подаваясь вперед, обхватываю широкие плечи, прижимаюсь к раскаленному телу.

Сама целую его. Первая.

Робко, неловко. Отдаюсь эмоциям. Обжечься вновь очень страшно. Я боюсь совершить ошибку и саму себя боюсь. Острые, как стекла, чувства реально пугают. Не знаю, как переживу, если он опять посмеется, но остановиться не могу, огонь безумно притягивает, нашептывает довериться в последний раз.

– Чего ты хочешь? – спрашивает, удерживая меня взглядом.

А сам, как и я, нараспашку. Глаза – открытая книга. И эмоции не кипят, бушуют, смерчем закручиваются в воронку и не сметают меня, лишь подчиняясь его силе воли.

– Помоги мне стереть прошлое, – шепчу непослушными губами, – замени его.

– Уверена? – пытается поймать самым сложным вопросом.

А он реально сложный. Я ни в чем не уверена.

– Я боюсь, – признаюсь в слабости, решая быть честной до конца.

И только когда он прислоняется своим лбом к моему, шершавыми пальцами касаясь щек, понимаю, что эмоции побеждают, прорываясь слезами.

– Я больше не отступлю, понимаешь? И не отпущу. Никуда. Уничтожу каждого, кто встанет между нами.

Его дыхание тяжелеет и становится рваным. Слова – обещания впиваются в меня морозными иглами и тут же тают, оседая на коже вечными печатями. Взгляды снова сталкиваются. И в его я вижу чертей, что разжигают костры.

– Уверен? – бросаю ему его же вопрос.

И наталкиваюсь на широкую улыбку.

Он перехватывает мое запястье и впечатывает в свою грудь, вдавливает мою ладонь в литые мускулы, давая прочувствовать одержимую пульсацию.

– Что бы я не делал, где бы я не был, ты всегда вот здесь, – бросает хрипло. – И всегда будешь.

– Ты не можешь быть уверенным…

Его выразительный взгляд заставляет меня сбиться и замолчать. Замечаю, как густая темная бровь издевательски выгибается. Полные губы растягиваются в улыбке.

– Мы проверим это опытным путем.

– Как?

Не могу противиться желанию, скольжу пальцами к мускулистой шее, повторяю ломанные линии разбухших вен, ловлю бешеный пульс, обжигаюсь, но ладони не отдергиваю.