– Твоя, – выдыхаю, в свете дня внимательно разглядывая припухшие губы, короткую бородку, крупный нос, четкие дуги широких бровей, две родинки на щеке. – Твоя, – повторяю, заставляя себя в это поверить.

– Хорошо, умница, – растягивает на губах улыбку, а потом хитро подмигивает, – но, чтобы не забывала, будем каждый день это закреплять. Не нравятся мне твои паузы «на подумать».

– Что? Да ты… Сулик, – фыркаю, заливаясь краской волнения, и несильно хлопаю открытой ладошкой по широкой груди, понимая, что он попросту надо мной смеется.

– У-у-у, – по-доброму зубоскалит мой личный кошмар, – у кого-то совсем слабенький удар. Непорядок, Машуль. Придется заняться твоими кулачками. Пойдешь ко мне на тренировку?

– Я? – вопрос настолько удивляет и отвлекает, что я забываю о волнении и смущении, когда он, совершенно голый, поднимается с кровати и достает из комода шорты и футболку.

– Конечно. Научу тебя, как правильно в нос бить, если кто обидит, когда я буду не рядом, – говорит серьезно и протягивает мне верхнюю часть своего комплекта одежды, неторопливо надевая нижнюю. – Держи, это вместо халата. Она чистая.

– Спасибо, – быстро натягиваю на себя мягкую хлопковую ткань, радуясь, что попа вполне прикрыта.

Щеголять, как мужчина, голой, я не горазда от слова «совсем». И трусы бы найти не мешает, а то совсем развратницей выгляжу.

– Ладно, беги первая в ванную, тренировки потом обсудим, – замечая мою скованность, указывает Султанов на дверь, притаившуюся слева от входа, – зубная щетка в шкафчике слева и расческа там же. Я в гостевой душ схожу.

Киваю и, одергивая футболку, семеню в нужном направлении, а вслед уже летит очередная фраза, которая снова удивляет.

– Тебе овсянку приготовить или яичницу с колбасой и сыром?

– Я… – оборачиваюсь и сглатываю колючий ком, что резко возникает в горле.

Нереально.

Ну не бывает такого. Даже головой качаю, а потом спохватываюсь, потому что за мной внимательно наблюдают.

– Яичницу, пожалуйста. Но я быстро, – бросаю взгляд в сторону санузла, – а потом приду и тебе помогу. Ладно?

– Конечно, – улыбка Султанова бесподобна.

Я же скрываюсь за дверью и на минутку прислоняюсь к двери затылком. Нужно собраться и перестать постоянно сравнивать настоящее и прошлое. Его и… не его. Просто выдохнуть и поверить, что все теперь иначе.

Дав себе мысленно пинка, отлепляюсь от опоры и иду умываться. Нечего прохлаждаться. Время летит так, что скоро надо будет бежать на автобус, а я резину тяну.

Новая зубная щетка не удивляет, потому что это логично, а вот упакованная расческа – да. Сулейман явно готовился к моему появлению, потому что и тапки, и средства гигиены… ну какой мужчина станет так напрягаться и покупать ненужное просто так? Никакой, уверена.

Через десять минут я, умытая и причесанная, вхожу на кухню, где уже во всю кипит работа. Чайник включен, на сковороде шкварчит бекон, а мужчина с влажными после душа волосами аккуратно режет помидоры.

На несколько секунд залипаю, наблюдая, как красивые увитые венами руки грациозно и легко управляются ножом, и сглатываю, когда мысли утекают в совершенно неправильном сейчас направлении.

– Машуль, милая, прекращай провоцировать, иначе я забуду про завтрак и насильно уволоку тебя назад в постель, – ворчит Султанов грозно.

Оказывается, он давно меня услышал, только не подавал вида. Напрягаюсь, но, поймав сверкнувшие хитринки в карих глазах, расслабляюсь. Понимаю, что он просто шутит, и более уверенно предлагаю свою помощь.

Кажется, вкуснее этого завтрака я ничего никогда не ела, признаюсь себе минут через пятнадцать, допивая чай с круассанами, и реально кайфую, когда мы вместе убираем со стола.

– Я тебя отвезу, – спокойно сообщает мне мужчина.

И не успеваю поблагодарить, как его отвлекает входящий вызов на телефон.

– Прости, это важно, – целует в щеку и тут же принимает звонок, не выходя из кухни.

Это тоже озадачивает. Кравцов при мне редко разговаривал с кем-то, если только со своей мамой, а так предпочитал уходить либо в кухню, либо в комнату, смотря где до этого находились. Иногда даже в ванной прятался. А Сулейман…

Машка, хватит!

Обрываю саму себя. Просто хватит сравнивать. Это нечестно по отношению к нему.

Перевожу взгляд на спину мужчины и замечаю, что он сильно напряжен, а та рука, которой он опирается на подоконник, сжата в кулак и вся побелела.

– Что-то случилось? – интересуюсь, стоит Султанову сбросить вызов.

По его кратким «да», «понял», «уже выезжаю» совершенно ничего непонятно, кроме того, что он куда собирается мчаться. И в то же время боюсь сунуться во что-то запретное, что меня не касается, и получить по носу.