Лапша с кусочками курицы в сливочном соусе оказывается очень вкусной, не замечаю, как подчищаю всю коробку. А затем, откинувшись на гору подушек, сваленных в изголовье кровати, медленно смакую латте с миндальным топпингом. Смотреть что-то сложное нет желания, потому щелкаю пультом, пока на одном из каналов не натыкаюсь на старый, но безумно классный фильм «Девчата» и с удовольствием в него проваливаюсь. А на любимой фразе «Зря сидите! Жилплощади в этом году не предвидится…» с улыбкой засыпаю.

Не знаю, что выдергивает из дремы, но сонливость смаргиваю мгновенно и озираюсь по сторонам. За окном непроглядная темень, в комнате полумрак. Лишь из ванной падает на пол небольшая полоска света, да экран плазмы разгоняет сумрак.

Незнакомая обстановка в первый момент напрягает, но в памяти быстро складываются фрагменты последних событий, и я уже более спокойно выдыхаю. Потираю глаза, не понимая, что могло меня побеспокоить, и опять откидываюсь на подушку, проверяя телефон, где нет никаких сообщений и пропущенных звонков.

Ну вот. Даже Султанов на время про меня забыл, встретившись с семьей. Хмыкаю, не скрывая от самой себя грустных ноток, и тут же прогоняю печаль. Нельзя ревновать к родным. Это глупо.

Еще один взгляд на экран подсказывает, что на часах всего лишь начало одиннадцатого, а глупое сердце пропускает мысль, чтобы что-нибудь написать Сулейману самой. Потому что вроде как я выспалась и точно соскучилась. Не успеваю.

Стук в дверь, короткий, но громкий, привлекает внимание. Сползаю с кровати и босиком шлепаю открывать, попутно же потуже запахиваю халат и затягиваю пояс. В голове нет ни одного варианта, кому я могла понадобиться ночью, но и не открывать нельзя. Вдруг что-то случилось в отеле.

Два оборота ключа в личине, нешироко распахнутая дверь, и я проваливаюсь в самые притягательные глаза на свете.

– Не смог без тебя уснуть, – хрипло выдает Султанов, подпирая плечом косяк, а сам смотрит так, будто я его прогнать могу.

А я могу? Заглядываю в себя и четко понимаю, что все внутри противится этой мысли.

Нет, ни за что, еще и попрошу остаться.

– А я вот уже, – пожимаю плечами, вдруг разволновавшись, и взмахиваю рукой в сторону измятой кровати, которую становится видно, стоит пошире открыть дверь.

– Пустишь к себе?

Делает шаг ближе, но не переступает порог, и тыльной стороной ладони касается щеки, которая явно «помята» после сна.

– Угу, – киваю уверенно и, перехватив его кисть, заставляю еще приблизиться. – Я рада, что ты приехал, очень, – признаюсь в порыве откровения.

И с тихим стоном закрываю глаза, когда меня притискивают к широкой груди и целуют, целуют, целуют. Голова идет кругом, дыхание сбивается, мозг берет тайм-аут и отключается, тело трепещет, а я наслаждаюсь каждой минутой нашей близости.

Мне так хорошо, уютно и правильно, что хочется остановить время и смаковать его бесконечно. Но я себе такого не позволяю. Слишком уставшим выглядит мужчина, и это мне совершенно не нравится. Потому включаю «деловую хозяйку» и отправляю его в душ. Сама же завариваю нам чай, открываю коробку пирожных, которые Сулейман приносит вместе с вещами из машины, и забираюсь в кресло с ногами, чтобы его ждать.

***

Утро. Нежное. Чувственное. Райское. Нереальное.

И вновь я прихожу в себя, распластанная на широкой груди Султанова. Глаза закрыты, дыхание сбитое. Не могу пошевелить ни ногой, ни рукой. Зато во всю слушаю громкое биение его сердца, заодно сопоставляя с моим, что стучит в ушах. В какой-то момент кажется, будто наши с Сулейманом главнейшие органы начинают работать в унисон, отзываясь и подстраиваясь друг под друга.

Фыркаю от фантастической мысли, что приходит в голову, и, повернувшись, касаюсь губами чуть солоноватой кожи.

– Султанов, ты – изверг, кажется, по мне поезд проехал, – ворчу для порядка и млею, когда он зарывается пальцами в волосы и неторопливо массирует затылок. – Ммр-рр.

– Это потому что кто-то не дружит со спортом, да, Машунь? Ну ничего, исправим, – весело хмыкает, нисколько не сомневаясь, что получит согласие, и кончиками пальцев ведет чувственную дорожку вдоль позвоночника, заставляя напрячься и заерзать.

– Сулик, прекрати, второго раунда я не вынесу, а нам через пару часов надо быть бодрыми в больнице. К тому же мне еще в аптеку стоит забежать.

– Что-то болит?

Теряя игривость, Султанов вновь нас переворачивает и нависает сверху, вглядываясь в глаза. Будто намеревается в них почесть ответ, если я промолчу. Вот только я не собираюсь. Разговор касается обоих.

– Нет, ничего не болит. Но мы с тобой не использовали презервативы. Ни вчера, ни сегодня, а таблетки я не пью, – доношу простую истину, чувствуя, как пылают щеки.