– Ты сам, что ли? – теряюсь я.

– Да.

– Ничего себе, – со свистом вздыхаю. – Но как?

Ловлю его улыбку, и так хорошо на душе становится, буквально салюты взлетают.

– Да что тут готовить? Вскипятил молоко и засыпал крупу. Сложнее было бы, если бы ты захотела банош. И то… – последняя фраза с нажимом, но почему-то оборванная.

– И то? – повторяю с вопросительными интонациями.

– И то, уверен, что справился бы.

Смеюсь. Пока осторожно. Но все же позволяю себе эту эмоцию.

Даня улыбается шире.

– Ты со мной? Покушаешь? – приглашаю к себе.

– Можно, – соглашается он.

Едим молча. Еще витает какое-то напряжение. Но я бы не назвала его критическим. Отдохнувший и сытый мозг быстро включается в работу. Я понимаю, что решение проблемы, как и всегда, простое – окружить Даню любовью.

Едва справляемся с грязной посудой, скольжу руками вокруг его торса.

– Спасибо за заботу и вкусноту.

– Пожалуйста, – выдыхает он.

Моргает. И, наконец, стальной щит спадает. Я мгновенно загораюсь, потому что сейчас в его глазах отражается все, что я так обожаю, и что так боялась потерять: восхищение, похоть, смущение, голод, любовь.

Мой Бог.

– Хочешь меня?

Ответ читаю раньше, чем он выдыхает:

– Хочу.

42

Она важна. Больше, чем я сам для себя.

Только Маринка Чарушина, прикончив тарелку молочной каши, может тут же вырядиться в БДСМ-срамоту. Черный корсет обхватывает ее тонкую талию и взбивает вверх сиськи. Из-под черной сетки выпирают соски и просвечивается писюха. Ремни с блестящими металлическими шипами аппетитно перетягивают бедра и задницу. Смотрю на нее, пока она для лучшей демонстрации бесстыдно передо мной вращается, и реально обо всем на свете забываю.

– Ну как? Тебе нравится, Дань? – ухитряется спросить, будто сама не видит, как действует эта ее порочная красота.

– Можно и без этого, Марин, – сиплю я.

Возвращаюсь в то время, когда она, под предлогом выполнения своего плана, едва ли не каждый день мне такие провокационные испытания устраивала, и понимаю, что сейчас мне нужна эта передышка. Мне давно пора отключить голову. Иначе я попросту двинусь.

Маринке, должно быть, тоже. Потому как она улыбается и врубает свою любимую попсовую музыку.

– В какую сказку будем играть сегодня? – подначивает, вглядываясь в мое лицо с очевидной надеждой.

Да, ей требуется перерыв. Она хочет вернуться туда, где для нас все было легко, и никаких проблем, кроме надуманных, не существовало.

– Пункт третий: Динь-Динь в стране чудес, – озвучиваю это и сам перестраиваюсь.

– Тик-так, Дань-Дань, – выдыхает сладко. – Наденем на тебя тоже костюм, ладно?

Только когда подходит ко мне, замечаю, что в руках сжимает дополнительные ремни. С некоторой оторопью позволяю защелкнуть кожаные браслеты на запястьях и стянуть грудь портупеей.

– Ты такой секси, Данечка… Просто пожар, – шепчет моя красивая. Сверкая глазюками, проходится ладонями по голой коже. Опаляет, словно крапивой. Но, сука, это так приятно сейчас. Нуждаюсь в каждом миллиметре ожога. Особенно когда Маринка обхватывает и умело передергивает вздыбленный, зашкаливающий похотью член. – Я обожаю тебя… Люблю… Люблю… Одного… – выдает сбивчиво.

Я и вовсе ни хрена сказать не способен.

Слегка наклоняюсь, быстро облизываю губы, прикусываю и, наконец, вываливаю язык как приманку.

Иди сюда, маленькая ведьма.

Она сглатывает. Встает на носочки и, подтягиваясь, бросает мой член, чтобы уцепиться обеими руками за чертовы ремни. Таким образом дотягивается до моего лица. Секунда, две, три… И наши рты сливаются в одно бесконечное целое. Мы огненная бездна, которая поглощает весь окружающий мир. Только так, и не иначе.

Предвкушение. Жадность. Запредельный кайф.

«Все хорошо… Все как раньше…» – вот, что Маринка хочет от меня получить.

И я с удовольствием ей это даю.

Поднимая на руки, несу в постель. Она ни на секунду не отпускает. Не позволяет отстраниться, даже когда порываюсь разглядывать лежащую на кровати. Разрываем поцелуй, но не разделяем дыхание.

Глаза в глаза.

Держим контакт, как волну нестабильного электричества. Она то и дело гуляет силой напряжения, но ощутимых снижений нет. А уж обрыв и вовсе невозможен.

– Люби меня, Даня… Люби скорее…

Наваливаюсь всем весом. Скольжу по ее роскошному телу своим – пылающим и напряженным. Кожу покалывает. Будто тысячами иголок прошивает. То ли изнутри, то ли снаружи – понять невозможно. Сразу за этими ощущениями под чувствительным покровом плывет раскаленная лава.