— Ничего, я буду начеку. — Ректор взял меня за руку и легонько сжал.

От этого простого жеста мне стало совсем не по себе. Кронфей верил в меня, один-единственный в этом зале. Даже не так: он доверял мне, и я боялась, что подведу. Я и так за свою недолгую жизнь успела разочаровать многих, но ректор академии… Это уже чересчур.

— Давай так. — Фабиан одобряюще улыбнулся. — Представь, что никого здесь нет. Только ты и я. Позволишь пригласить тебя на танец? — И он галантно склонил голову.

Я прикрыла глаза и медленно выдохнула, пока в легких не закончился воздух. Вместе с кислородом постаралась вытеснить страх, лишние мысли, сконцентрировалась на магнолии, вышитой на лацкане кронфея. Мерцание перламутра завораживало, я растворялась в нем и почти не владела своим телом, — им будто управлял кто-то другой.

Это было так необычно — танцевать в тишине. Вчера в саду я еще пыталась напевать вальс, а сейчас просто прислушивалась к новым ощущением. Ритм возникал из ниоткуда, растекался по жилам, заставляя кровь пульсировать в нужном темпе.

Фабиан-тэй умело вел меня, бережно придерживал за талию, предугадывал каждое движение. Он ничего не говорил, лицо его оставалось бесстрастным, и только взгляд излучал какое-то неуловимое тепло.

Странно, но я больше не чувствовала этой гигантской пропасти между нами. Мне было очень легко и спокойно, словно мы не танцевали перед десятками высокопоставленных фей, а сидели, болтая ногами, на старых качелях за нашим домом, как закадычные друзья.

Впрочем, это приятное чувство очень быстро пропало, потому что ректор внезапно остановился и поднял голову. Я последовала его примеру, и в горле застрял возглас удивления: зал больше не был сиреневым.

Цветочные гроздья глицинии превратились в толстенькие коричневые бобы. А ведь они созревают месяцами!

— Ну? — торжествующе обратился Фабиан к профессорам. — Есть ли теперь у кого-то вопросы к Тамиэль?

Если вопросы и были, то озвучить их никто не решался. Или попросту не мог: все сидели с раскрытыми ртами, будто ждали дождя из леденцов. Старшая жрица, Хелия-тэй, и вовсе выглядела очень забавно: у нее подергивалось веко, и непонятно было, она мне подмигивает, или у нее развился нервный тик.

Теперь мне самой захотелось пуститься в пляс, уже безо всяких там кронфеев. Выдать эдакую чечетку победителя, чтобы окончательно припечатать скептиков. Дара у меня нет? Ха! Как вам такое, Хелия-тэй?!

И, клянусь, я не собиралась делать ничего плохого! Просто крутанулась вокруг своей оси и притопнула. У музыкантов ведь есть финальный аккорд, вот и я поставила точку в танце. Так, для завершенности! Откуда мне было знать, что после этого бобы глициний почернеют, а листья завянут и посыплются на пол?!

Коричнево-зеленый зал на глазах становился темным и мрачным. Фабиан-тэй зачем-то обхватил меня и зажал в кольце рук, не давая возможности шевельнуться. Да я бы и не стала! В моем послужном списке числилось уже два испорченных зала академии, — два, между прочим, лучших зала. Тут не то что танцевать, ходить не рискнешь!

— Тами, дорогая! — засуетилась мама. — Говорила же: от академии только беды… Нельзя было тебя отпускать!..

— Если бы не академия, она бы так и не раскрыла талант! — возразил отец. — Вот послушала бы меня, отдала бы ее в школу еще в детстве…

Отлично! Теперь они и между собой начали ругаться! Я вжала голову плечи, вообразив себя улиткой в домике. Уползла бы прочь, но разве кто отпустит?

— Я думаю, ее стоит забрать в храм муз, — неожиданно возвестила старшая жрица, выходя на сцену.

— Нет уж, позвольте! — Дед подал голос впервые за это время, а потому все взгляды обратились на него.

Материализовав крылья, он взлетел к нам и завис в воздухе под почерневшей глицинией. Сорвал один перезревший боб, задумчиво повертел в руках. Пауза затягивалась.

— Профессор Бургунди, вы хотели что-то сказать? — обратился к нему ректор, передав меня маме.

— Дар моей внучки пока нестабилен, но уже можно судить, что эффект напрямую зависит от ее эмоций. — Дед опустился на сцену и повернулся к собравшимся. — У всех нас на первых порах обучения случались… Кхм… Казусы.

— Простите, Саэлей-тэй, но подвергать опасности студентов… Мы не можем так рисковать! — запротестовал усатый фей, на что мой дедушка только усмехнулся.

— Не тебе об этом говорить, Дамиан! Я помню тебя еще зеленым первокурсником, когда твои усы больше напоминали цыплячий пух. Или ты забыл, как ты валял мимо нот, и у комиссии на экзамене прихватило животы? А когда ты, Лисса, по молодости перепутала строчки в стихах, и в столовой случилось наводнение?