А есть и другая, более типичная разновидность белой лжи: то, что мы говорим, хотя и знаем, что это неправда, ради сохранения социального равновесия. Когда подруги спрашивают нас, как они выглядят в дурацких штанах, мы говорим: «Великолепно!» Когда семилетний малыш печет для нас торт на день рождения и получается такая гадость, что в рот не возьмешь, мы говорим, что это вкуснотища. Многие социальные ситуации проходят немного глаже благодаря коллективному согласию вот так, понемножечку, привирать. Но будьте осторожны: невинная белая ложь может, чего доброго, и посереть.

Серая ложь (фактор полуправды)

Клиентка по имени Синди с порога заявила:

– На той неделе мы с Эдом ходили к семейному психологу, и я была радикально честна. Я говорила, что Эд эмоционально отдалился от меня, что у нас нет общих интересов, что он меня больше не привлекает. Выложила все как на духу!

– Замечательно! – обрадовалась я. – Так вы, значит, сказали ему, что у вас любовник?

Синди оторопела:

– Что?! Это не его дело! – воскликнула она. – И вообще, если Эд узнает, ему будет плохо. Может, я и несовершенна, но все-таки достаточно порядочна, чтобы уберечь его от такого.

Я слышала этот довод от неверных супругов не раз, не два и даже не пять. Экономист Дэн Ариэли обнаружил, что, хотя люди редко совершают тяжкие преступления и прибегают к злонамеренной лжи, для нас типично чуть-чуть сжульничать, а потом наговорить всякого, чтобы сохранить свое представление о себе как о добропорядочном гражданине. Это я и называю серой ложью.

Отличить белую ложь от серой помогут два вопроса. Первый: можно ли вас шантажировать угрозой разгласить то, что вы скрываете? Если да, это не белая ложь, а серая. Второй: следуете ли вы «золотому правилу» – «Не делай другому того, чего не хочешь, чтобы делали тебе»?

Скажем, Синди утверждала, что поступает «порядочно», когда лжет Эду. Но когда я ее спросила, порядочно ли, с ее точки зрения, поступит Эд, если будет лгать ей, она ответила: «Безусловно, нет!» Она жила по двойным стандартам – для себя один моральный кодекс, а для других другой, прямо противоположный.

Многие мои клиенты доводят «золотое правило» до абсурда – постоянно мирятся с тем, что кто-то обходится с ними плохо, и даже оправдывают обидчиков. «Я же обращаюсь с другими так, как хочу, чтобы они обращались со мной», – рассуждают они. Эти люди врут не меньше Синди, просто совсем по-другому. Они нарушают противоположность «золотого правила», которую я называю «оливарп еотолоз», то есть «золотое правило» задом наперед: «Никогда не позволяй другим делать тебе то, что ты никогда никому не сделаешь».

У меня была клиентка Джози, которую бывший бойфренд похитил и несколько дней держал прикованной к батарее в заброшенном доме. «Но он же не хотел сделать мне ничего плохого», – уверяла меня Джози, на скорую руку заваривая колдовское зелье, известное как стокгольмский синдром (психологическое расстройство, при котором у жертвы возникает подсознательная привязанность к насильнику). Она поняла, что ее бывший совершил тяжкое преступление, только когда я спросила ее, стала бы она приковывать другого человека к батарее.

Если в вашей жизни есть человек, который постоянно причиняет вам боль, спросите себя, стали бы вы обращаться с кем-то так, как сейчас позволяете обращаться с собой. Если вы ответили отрицательно, значит, чтобы сохранить цельность, надо начать обдумывать, как изменить ситуацию. Для этого, вероятно, потребуются отвага, изобретательность, гражданское неповиновение и время. Но мириться с дурным обращением – значит участвовать во вранье.

Очевидно, моральные различия между черной, белой и серой ложью, да и внутри категорий, огромны. Самая черная ложь – чистое зло, а белая ложь может быть поступком неосознанным и даже добрым, что же касается серой лжи, – это инструмент, которым пользуются почти все из нас, чтобы унять житейские бури.

Казалось бы, если корни у этих действий настолько разные, они влияют на наше тело и разум тоже по-разному. Но на самом деле нет.

Любая ложь, независимо от происхождения, производит одни и те же внутренние разрушения.

Высокая цена лжи

Иногда мы говорим, что ложь заманивает нас в запутанную сеть, однако метафора Данте – мы вмерзаем в лед – пожалуй, подходит даже лучше. Ложь склонна размножаться: стоит солгать один раз, и понадобится еще несколько, чтобы поддержать свою версию. Чем чаще мы обманываем, тем чаще вынуждены совершать поступки, подтверждающие наше вранье. Мы уже не можем свободно высказываться, не можем делать то, что нарушит нарратив, не можем расслабиться. Начинаем терять эмоциональную связь с теми, кому солгали. Наша жизнь постепенно становится холодной, оцепенелой, одинокой. И в конце концов мы и правда промерзаем до костей, видим мир, но не в состоянии ни прикоснуться к нему, ни ощутить его.

Такая изоляция от жизни и любви лишает все смысла. И к тому же изматывает. Необходимость скрывать свои преступления, изображать веселье, несмотря на душевную тоску, или врать, чтобы пустить пыль в глаза, требует постоянных осознанных усилий. Она сковывает большие участки мозга, так что мышление затуманивается и затормаживается. Врать так трудно, что большинство животных даже не пытается это делать – даже у тех немногих, кто все же пытается, получается неважно. Коко, знаменитая горилла, умевшая разговаривать на языке жестов, однажды в припадке бешенства сорвала со стены раковину, а когда смотрители спросили, что случилось, Коко показала на своего котенка и жестами показала: «Это сделала кошка». Хорошая попытка, дружище, но все равно незачет.