Не спорю, позволяя ему почувствовать себя взрослым. Пусть он лучше проявляет характер и учится принимать решения самостоятельно, чем молча соглашается со всем, что я говорю. Если он останется однажды один, это пригодится куда больше навыка выполнять приказы.

Земляника хоть и не утолила голод, но всё же помогла продержаться до сигнала о завершении работ. Уставшие, но довольные, мы стройными рядами возвращались к баракам, как вдруг необычное после привычных серых и черных цветов ярко-синее пятно привлекло моё внимание.

Одетая с иголочки немолодая аристократка стояла посреди центральной площади и сосредоточенно вглядывалась в вереницу заключенных. Рядом с ней переминался с ноги на ногу начальник лагеря и выглядел при этом столь почтительно, что сразу стало понятно: лагерь посетил кто-то очень и очень важный.

Вот только что такой женщине, явно самых голубых кровей, могло понадобиться в нашем богом забытом (и, на беду, имперцами вспомненном) краю?

Брат, тоже заметивший гостью, с любопытством замедляется, и я тут же спохватываюсь.

– Не смотри, Бруно, опусти голову, - шепчу, сама повторяя те же действия, - не привлекай внимания, кем бы она ни была.

Брат послушно утыкается взглядом в землю, но зычный голос начальства не дает прошмыгнуть к своему бараку.

– Всем женщинам от пятнадцать до сорока построиться!

В груди похолодело, а руку сжали пальцы Бруно.

– Гретэль, почему…

– Иди в дом, Бруно, - шепчу будто не своим голосом, - иди. Я вернусь как только смогу.

Отправив после недолгого спора постоянно оглядывающегося брата вперед, быстро добегаю до указанной линии построения.

– Почему так мало? – недовольно прищуривается мадам, как только тридцать девушек предстают перед ее взглядом.

– Все, что есть, - виновато разводит руками командир, - молодых женщин редко отправляют на подобный труд, всё больше в прислужницы…

– А если и отправляют, то самых неказистых? – хмыкает аристократка, и в ее голосе неожиданно слышится отчуждение.

Командир не отвечает, лишь показательно отводит глаза. А мадам вдруг плавно шагает вперед, вставая к нам почти вплотную, и начинает цепко вглядываться в наши лица. Одна… вторая… третья…

Быстро размазав грязь по щекам, в который раз опускаю голову, стараясь встать так, чтобы короткие волосы закрыли большую часть лица. Но цепкие пальцы вдруг обхватывают подбородок, заставляя приподнять его, и ясные темно-синие глаза требовательно впиваются в мои.

Не дышу.

Чужой взгляд медленно скользит от моих скул к подбородку, от бровей к губам и наконец снова возвращается к глазам.

– Эту, - звучит приговор, - умойте ее хоть немного и посадите в карету к другим девушкам.

– Мадам, но… - тут же стушевался начальник лагеря, - …нам бы не хотелось проблем…

– Они у вас будут, если вы не исполните мой приказ, - надменная леди блеснула глазами в сторону мужчины, и тот покорно склонился, больше не пытаясь спорить. – Ваша пленница либо вернется утром, либо мой поверенный привезет любую сумму, какую вы скажете. У вас есть пятнадцать минут. Остальные здесь присутствующие дамы меня не интересуют, - женщина развернулась и более ни на кого не глядя, величественным шагом направилась в сторону выхода из лагеря.

– Вперед, - равнодушно толкает меня солдат, подошедший по зову начальника.

Ни жива, ни мертва, я с трудом переставляю ватные ноги, стараясь сосредоточиться только на том, чтобы слезы, скопившиеся в уголках глаз не потекли по грязным щекам, и Бруно, который вот-вот меня увидит, не понял, что я плачу.

Нет, нельзя, я должна быть сильной до конца. Плевать, что меня ждет, главное, вернуться к брату и не напугать его перед долгими часами разлуки.

– Не туда, - вдруг сбивает меня с шага солдат, потянув левее, - к этому дому ближе, - кивает на соседний с нашим барак.

– Но мне нужно к своей умывальне и кровати, - спорю, чувствуя, как страх и апатия сменяются жгучей яростью, - здесь всего на пару сотен метров дальше, пожалуйста, - голос дрожит от едва сдерживаемых эмоций, а интонация весьма далека от покорной мольбы, отзывающейся в пленителях лучше всего. Может быть, именно поэтому ничего не выходит.

– Нет, - звучит безразлично-строгое.

– Пожалуйста, дайте попрощаться с братом, - шепчу.

– Я сказал пошла! – солдат пихает сильнее, и я не выдерживаю.