– А куда все остальные делись?

– Перевелись вместе с богатырями, говорят, – коротко ответила Горислава и душераздирающе зевнула.

– Ты!!– гневный крик заставил змеиню прервать зевок. Она обернулась, уже зная, кого увидит. К ней шагал пожилой мужчина с явным брюшком и растрёпанной бородкой. Брюхо гневно подрагивало.

– Пришла назад проситься? – сказал он, упирая руки в бока. – Не возьму. Не-возь-му!

– Это кто, Горислава? – Купава на всякий случай спряталась за спину змеини, но на мужчину смотрела без страха, блестящими от любопытства глазами.

– Гостомысл Терентьевич, изокский купец, – пробурчала Горислава. – Я нанялась в охрану его каравана. Но по пути мы… Повздорили.

– Повздорили?!– Гостомысл надулся, как жаба. – Так это называешь?! Ты моему сыну нос сломала, гадина желтоглазая!

– Твоему сынку нужно было держать руки при себе и не лезть ко мне! – прорычала Горислава, подаваясь вперёд.

– Мой сын никогда бы не дотронулся до такой твари, как ты! – купец упёр руки в бока.– Зря поверил Божене Микулишне, что ты на самом деле хорошая девочка и заслуживаешь шанса! Ты просто бешеная псина – кидаешься на всех, кто на тебя не так посмотрел…

Горислава, забыв себя, рванулась вперёд, но Купава повисла на ней, сжав руку ледяными пальцами.

– Горька, Горька, не надо, на нас люди смотрят! – пискнула она.

Горислава огляделась – действительно, их окружали местные: припозднившиеся рыбаки да посетители кабака неподалёку, разгорячённые выпивкой и высыпавшие наружу в надежде поглазеть на назревающую драку (а то и поучаствовать). Змеиня медленно опустила сжатую в кулак руку.

– Эй, змеиня, ты тут нам беспорядок не чини, – сказал седой мужчина. – А то за ворота вышвырнем.

– Да от неё везде беспорядок! – пробурчал Госмомысл. – Захотел к делу пристроить, в охрану обоза взял – а она моему сыну нос на сторону свернула…

– Девку в охрану? И она побила твоего сына? – тощий мужчина в толпе пьяно захихикал. – Что за ссыкун твой сын!

– Рот заткни!– щёки Гостомысла покраснели от гнева.– Дрань пьяная! Ты на её глаза посмотри, на её глаза! – он ткнул трясущимся пальцем в Гориславу. – Она ж диаволица степная! Вот от отца её ей и досталась сила проклятая! Сколькими мужиками она в кулачных боях землю вытерла – не сосчитать!

Горислава ухмыльнулась зло и гордо. Как же, вытирала, ещё как вытирала. И удовольствие получала от этого неописуемое.

– Они с Лихом промышляли этим, людей дурили, – продолжал разоряться Гостомысл. – Лихо – это скоморох, чёрт смуглорожий, конокрад да мошенник! На ярмарке выставлял её против здоровых мужиков, и потом собирал серебро! Специально находил таких, кто о ней не знает…

– Сестрица, пойдём отсюда, а то вдруг и эти захотят тебя утопить, – прошептала Купава, дёргая Гориславу за рукав.

Горислава с усилием перевела дыхание. Как же ей хотелось броситься на Гостомысла, врезать по этой красной роже так, что кровавые сопли все стороны полетели. А потом раз, другой, третий – пока руки не устанут, пока костяшки в кровь не собьёт. И кричать: «Не правда! Не правда!!».

Но разве это что-то изменит? Улыбка на лице Гориславы превратилась в кривую гримасу. Она развернулась и зашагала прочь, таща за собой Купаву. Зеваки расступились перед ней – не дали повода толкнуть, выместить свою злость. К счастью, наверное. Или даже не наверное. Не нужно драться. Нужно сдерживать себя. Сдерживать, пока кого-то не убила…

…Опять.

Когда они отошли от пристани, Гористава с утробным рычанием влепила кулак в ни в чём не повинное дерево, росшее на углу улицы. Кора треснула, Купава охнула. Змеиня перевела дыхание: гнев наконец-то начал остывать.

– Горька, кто он такой? Если не хочешь, не рассказывай, конечно…

– Купец из Изока. Не самый богатый, такой, из мелких, – ответила Горислава. Теперь, когда вспышка гнева прошла, она чувствовала себя измотанной. – Я… Нанялась к нему в охрану, в один конец, правда. Путешествовать безопаснее с обозом, а он аж до Маковины идёт. Ну и… – она потёрла лоб, – Всё пошло к чертям собачьим после первого же привала. Его сынок хлебнул лишнего и начал ко мне приставать. Я ему сказала отвалить – не понял, сказала куда пойти – не понял, я ему и врезала…

Врезала. Неоднократно. Её пятеро от него оттаскивали, а он рыдал, как ребёнок, размазывая кровь по лицу.

– После этого меня вышвырнули, – закончила Горислава вяло. – Я пошла через лес, короткой дорогой. Заплутала. Ну а дальше ты знаешь.

– Ох, сочувствую, – сказала Купава. Её голос звучал странно напряжённо; обернувшись, Горислава увидела, что русалка, покусывая губу, сморит куда-то в сторону. Вид у неё был виноватый и расстроенный – как у ребёнка, который разбил любимую мамину чашку и не знает, как маме об этом сказать.