– Угощайся,– сказал Ставр.

– Может, сразу к делу? – спросила Горислава.

– К делу так к делу. Понимаешь, у меня есть друзья в окрестностях, с которыми у меня вышел спор, – Ставр положил руки на скрещенные пальцы. – Мы решили разрешить его по-мужски. Мой боец против их бойца.

– Понятно,– Горислава криво усмехнулась. Что ж, её репутация бешеной твари неожиданно пригодилась. – У вас что, совсем с бойцами плохо, раз хотите меня? Вы ж ни разу не видели меня в деле.

– Они выставили со свой стороны змея, – сказал Ставр. – Такого же, как ты – с огнём внутри.

Улыбка мгновенно сползла с лица Гориславы.

– Может, простаков на ярмарке ты и могла дурить, но я знаю – степняка с огнём может забороть только другой степняк с нутряным огнём. И тут подвернулась ты. Так удачно.

– Я никогда не дралась с другим… Таким же как я, – сказала Горислава.

– Всё случается в первый раз, верно? – Ставр улыбался.

– Нет,– отрезала Горислава. – Я не буду сражаться с другим змеем.

– Боишься?– глаза Ставра были холодные и насмешливые.

– Я не боюсь,– сказала Горислава сквозь зубы.– Я просто знаю, что не во всякую драку стоит лезть.

Как же глупо это прозвучало из её уст. Но события последних дней даже дурака заставили бы серьёзно призадуматься – а совсем дурой Горислава всё же не была. Как будто боги специально ожили для того, чтобы указать ей на то, что неправильно она живёт. Или у неё, диаволицы, внезапно появился ангелос-хранитель.

Она встала. К богатому угощению Горислава даже не притронулась.

– У меня есть кое-что, что заставит тебя передумать, – сказал Ставр.

Он достал из кошеля на поясе и положил на стол стеклянный браслет Купавы.

***

«Прости, сестрица, я всё-таки попала в неприятность», – с горечью подумала Купава. Она смотрела на потолок той клети, куда её кинули. Руки были связаны за спиной, а затылок ныл: приложили её по голове от души.

«Я такая глупая…»

Она привыкла считать, что опасность исходит от мужчин. Девочке с живыми чёрными глазами, которая сказала ей, что сестрица Горислава послала за Купавой, русалка поверила. Зашла вслед за ней в какой-то переулок – и тут же получила по голове. Очнулась уже здесь.

Ей было стыдно и страшно. Стыдно за то, что она так сглупила, а страшно – за Гориславу. Ведь теперь та придёт её выручать… Что разбойники от неё потребуют? Деньги? И Горислава останется нищей? От страшного осознания у Купавы из глаз хлынули слёзы. А если Горислава откажется отдавать деньги и будет драться?! Её могут убить, что даже хуже!

В закрытую дверь ударили.

– Да прекрати ты скулить, – сказал мужской голос. – Если твоя змеиня будет слушаться Ставра, то никто тебя не тронет.

Тронут? Её? Купава сморгнула слёзы. Ах да, её ведь тоже могут побить. Или вообще убить. Но в то, что она умрёт, как-то не верилось: разве можно убить того, кто уже мёртв? Ей казалось, что даже если ей отрежут голову, её тело просто растечётся водой, а потом она придёт в себя под родным обрывом, ничего не помня.

«Может, Горислава не придёт?» – мысль об этом болью отдавалась в сердце, ведь тогда получалось, что сестрица предала её. Но глупое сердце могло болеть сколько угодно, а умом Купава заранее одобряла такое решение: Горислава останется жива и при деньгах. В конце концов, они знают друг друга лишь три неполных дня. Сама-то Купава вцепилась в змеиню, как голодная щука из желания наконец-то заполучить настоящего друга. Может, сама Горька смотрит на неё лишь как на досадную помеху. Или чувствует себя в долгу из-за того, что Купава её спасла. И, убравшись из города, через пару дней убедит себя, что встреча с русалкой была обычным мороком.

Дверь открылась, и Купава невольно отпрянула к стенке. Здоровый мужчина схватил её за шиворот и поставил на ноги.

– Идём. И не спотыкайся.

Держа Купаву за шкирку, он потащил её по полутёмному подклету, заставленному ящиками и бочонками, а затем – по лестнице наверх, в горницу. Купава сощурилась: ставни были открыты, и в окна, забранные слюдой и цветными стёклами, лился солнечный свет. Из-за висевшей в воздухе пыли лица головорезов и девиц-прислужниц, которыми была наполнена горница, показались русалке одинаковыми – стеклянные глаза, глумливые ухмылки. Только одно среди них выделялось, как лебедь среди уток.

Купава обречённо выдохнула:

– Горька…

На глаза навернулись слёзы. Горислава стояла перед ней. Хоть лицо её было застывшим, как у вмёрзшего в лед утопленника, Купава сразу заметила и красные глаза, и растрёпанные волосы.

– Купава,– сказала змеиня бесцветно. Её вертикальные зрачки были расширены чуть ли не на всю радужку. Купава уже подметила, что такое происходит, когда та выходит из себя.

«Не надо!» – отчаянно подумала она. Если Горислава бросится в драку, то погибнет. А сейчас рядом нет никого, кто мог бы её удержать!