Горислава чуть не поперхнулась отваром; что ответить, она не знала. Сказать, что она ещё не витязь? Тогда все будут подозревать, что посеребрённый нож она украла или сняла с трупа. Можно рассказать всё, как есть – что она из Изока, что нож ей отдал старый витязь, и идёт она в Вороний Кром – лесную заставу, что она хочет попросить витязей принять её к себе в дружину… Но выкладывать всё незнакомым людям – себе дороже.

– А вам что за дело? – вдруг включилась Купава. – Или рассказам жены про русалку всё же поверили?

– Да как тут поверить, если русалок у нас давно всех извели, – Тихон смущённо затянулся дымом. – С другой стороны, на сыне моём всё равно что проклятье какое. Как к речке подходит, что-то плохое случается, да и ночью спит плохо. Жене моей приходится с ним лежать, как с маленьким, иначе кошмары мучают. Вот я и думаю. Денег у нас немного, но, может, вы всё-таки посмотрите? Наверняка с проклятием вам не в первый раз разбираться…

К Гориславе никто так уважительно не обращался. Даже подобострастно как-то.

Змеиня одним глотком допила отвар и встала.

– Простите, я ничем вам не могу помочь, – сказала она. – Проклятия снимать не мастак. Спасибо за гостеприимство. Нам наутро нужно выходить.

– Переночуйте у нас, я вам на полатях постелю! – всполошилась Макария.

– Спасибо, у нас уже есть где переночевать, – сказала Горислава. Выходило не очень-то вежливо, но ей не нравилось преувеличенное внимание к её персоне, а к купавиной – ещё меньше.

Когда они отошли от гостеприимной избы достаточно далеко, Купава вдруг сказала:

– Горька, а ведь жена-то права.

Горислава обернулась. Русалка серьёзно смотрела на неё, сжимая в руках кулёк с гостинцами, который им дали на дорожку.

– Там была русалка. Она парня под воду тащила, я его едва у неё из рук вырвала, – сказала она. – Давай им поможем!

– В древности витязи были волхвами-воинами, которые служили Небесному Кузнецу и сражались со всякой нечистью. Потом, когда пришла Финистова вера, они стали служить Церкви – нужно ж было кому-то с нечистью разбираться… Но Церковь, сама понимаешь, их не особо любила. Потому что бывшие волхвы. А тут нечисть мельчать начала, меньше её становилась, ну и их заставы начали хиреть. То ли все исчезли, кроме Соколиной Заставы, то ли почти все. Но несмотря на это, знания они сохранили. Где у какой нечисти слабость, как её выследить, как убить… И воевать умеют, и волхвовать… К чему я всё это говорю, Купава. С чего ты взяла, что я, которая может только кулаками на ярмарке махать, смогу что-то сделать с этой русалкой? – Горислава облизнула пересохшие после долгой речи губы и в упор посмотрела на Купаву. Они сидели в сенном сарае татьяниного кума.

– Ну а кто ещё может? Я? – Купава подала плечами. – Я драться не умею. Тумана только напустить, но туманом разве убьёшь?

– Зачем вообще нам помогать? Я понимаю, ты добрая и всё такое, но это чужие нам люди. И их беды нас не касаются, – отчеканила Горислава.

– Горька!

– Сладко!– Горислава передразнила нахмуренную гримасу Купавы. – Я старшая, я опытнее. Есть хоть какая-нибудь разумная причина влезать в то, что я не умею, что мы не умеем, и что не наше дело?

– Матушка Параскева говорила, что русалки не всегда были такими, как сейчас, – сказала Купава. – Что в древности, когда боги ещё не умерли, русалки им служили. Как Витязи служили Небесному Кузнецу, так русалки служили Живе. Она были дочерью Матери-Земли и хранительницей живой воды. Они звались берегинями, и должны были помогать людям, защищать их от злых духов…

– И ты решила воплотить эти сказки в жизнь?

– Это не сказки! – губа Купавы обиженно задрожала.

– А что же? Или хочешь сказать, что матушка Параскева у нас такая древняя, что времена богов помнит? – Горислава сощурилась.

– Ты дальше слушай! Русалками тогда становились не так, как сейчас. Девушки шли добровольно на это. Приносили себя в жертву. И становились слугами богини. Но если они служили богине плохо, то превращались в упырей. Ты вот спрашивала меня, все ли русалки выглядят так, как я – и я сказала, что не все – но вдруг я тоже стану страшным гнилым мертвяком, если не буду помогать людям? – Купава говорила шёпотом, пальцы нервно теребили кончик косы. – Ведь боги мертвы, но их магия жива!

– Купава, ты…– Горислава возвела глаза к небу. Неба не увидела: только потолок, затянутый паутиной. – Ну и что ты предлагаешь делать? Мне нырнуть в речку и искать русалку?

– Нет!– Купава аж подпрыгнула, поняв, что Горислава согласилась на её авантюру. – Сначала я поговорю с парнем. Когда отца и матери рядом не будет, может, он больше расскажет.

– Тебе больше расскажет, – Горислава подняла палец. – Быстро ты научилась пользоваться своей милой мордашкой.

– Ну ты ж сказала, что я с таким лицом могу бесплатно товар выпрашивать! – Купава расплылась в улыбке. – Значит, парнишку точно разговорить смогу. Попробуем русалку поймать. И поговорить. Вдруг он что у неё стащил? Платок там или гребешок.

– Признайся, Купавка, тебе не столько парнишку, сколько русалку жалко, – вдруг поняла Горислава.

– И это тоже. Может, это какой ребёнок, который не понимает, что творит. Если б мать тебя в речке утопила, ты могла бы быть на её месте, – с жестокой прямотой сказала Купава.

– Держи карман шире! – фыркнула Горислава. – Если б я взялась убить этого сопляка – он бы давно был мёртв. Я не какая-то там берегиня, я б ему глотку ещё под водой перегрызла.

***

Если уж честно – Купава сама не знала, почему ей так хочется помочь мальчишку. Просто… Хочется. Хочется, чтобы эти люди посмотрели на неё и на Гориславу с благодарностью, чтобы запомнили – не все змеи плохие. Не все русалки злые. Пусть они и не знали, что она русалка… Вдруг Тихон – её возлюбленный, которого она не может вспомнить? Разве не её долг помочь его сыну?!