— Что ты?..

— Чтобы не отвлекало.

Я остаюсь в одних джинсах, но, кажется, мой оголенный торс отвлекает Настю еще сильнее. Она буквально пожирает мое тело глазами, и это не может не радовать.

— Александр, ты не мог бы одеться?

— Близкие зовут меня Алекс, — рефлекторно поправляю ее я, но она лишь фыркает в ответ.

— А меня — Анастейша, — передразнивает девушка.

Вот уж о ком не хочется вспоминать…

— Ладно, зови как хочешь.

— А ты оденься.

— Тебя же отвлекало это… хм… пятно.

— Меня теперь все в тебе отвлекает! — вновь взрывается Настя. — Давай поддерживать хоть какую-то видимость делового стиля общения.

Я выгибаю бровь, как бы говоря, что никакого делового стиля между нами быть уже не может никогда. Точка. Вот горизонтальный, вертикальный или даже какой-нибудь наклонный стиль у вон той барной стойки… вполне может быть.

Не остается незамеченной и моя выпуклость в штанах, красноречиво подтверждающая то, что мы и так оба знаем. Эта женщина сводит меня с ума.

— Ты тоже можешь раздеться, и тогда мы будем на равных.

— Да ты!.. Знаешь что? Я сейчас встану и уйду отсюда пешком.

Настя действительно вскакивает с дивана, но я успеваю схватить ее за запястье.

— Ты можешь делать, что хочешь, — спокойным, гипнотизирующим тоном говорю я, — но сейчас тебе нужна работа. У тебя ипотека, — добавляю я ее любимый аргумент.

— Я сейчас принесу тебе другую рубашку, — вздыхает Настя и по-хозяйски исчезает у меня в гардеробной.

Что ж, надеюсь, она страдает так же, как и я.

Не знаю, чем я вчера думала, когда соглашалась приехать к нему домой, но, видимо, тем же, чем когда залезала на незнакомого мужика в своем самом сексуальном белье. И теперь мне приходится наступать на горло собственной песне и копаться в гардеробной у отца моего будущего ребенка. Зашибись сюжетные повороты.

О том, что без рубашки Волков выглядит как бог, стараюсь не думать. Сейчас мне хочется надавать себе оплеух за то, что я вообще могла перепутать их с братом. У Александра тело более поджарое, рельефное. Над левым соском небольшая родинка.

Тянет ли меня к нему? Однозначно. Но еще мне очень страшно. Что завтра все закончится. Что он улетит в свою треклятую Англию. Но страшнее всего мысль о том, что ребенок и в самом деле может быть от Ярослава. Мой бывший лжет как дышит, так почему бы ему не рассказать бедной овечке грустную сказочку про бесплодие, лишь бы сунуть без резинки?

Схватив с полки первую попавшуюся футболку с известным логотипом, я возвращаюсь в кухню-гостиную, где Александр что-то сосредоточенно выбивает на планшете. Сажусь обратно на диван, и, прежде чем я успеваю подумать, с моего языка срывается:

— А что, если это не твой ребенок?

Он не удивляется внезапной смене темы и даже не отрывается от планшета. Видимо, по работе.

— Мне все равно.

— Как тебе может быть все равно? — вспыхиваю я, взмахнув футболкой, которую Александр упорно игнорирует.

— А вот так. Я тебе говорил. Мне тридцать семь лет, пора завести семью. Почему бы не с тобой.

Почему бы не со мной? Звучит так, будто я дворняжка, которую он подобрал из жалости.

— Саша, так не делают. Нормальные люди так не делают.

— Алекс, — машинально поправляет он и наконец откладывает девайс на кофейный столик. — А кто сказал, что делают нормальные люди?

— Нормальные люди не притворяются своим братом, чтобы отомстить за то, что тот давным-давно переспал с его девушкой. — Ну вот, я это сказала. — Это же она, да? Софья?

По его побледневшему лицу вижу, что попала прямо в цель.

— Настя, у нас с тобой все не так…

— Вот именно! — Я улыбаюсь, но готова поспорить — улыбка, наверное, какая-то кривая. — У нас с тобой все не так! Да, можешь считать меня шлюхой. Спала с начальником почти целый год. Иногда даже на работе. Да, я за это поплатилась. Да, у меня теперь нет ни работы, ни мужика.

— Ну, насчет последнего я бы поспорил…

Но я не даю ему договорить:

— Ты не обязан брать меня под крыло из чувства долга или тем более жалости. Я уж как-нибудь выберусь. Всегда выбиралась.

Александр открывает рот, чтобы ответить, но внезапно в дверь звонят. Я вопросительно смотрю на Волкова, но тот, похоже, ожидает гостей еще меньше моего.

— Наверное, соседи, — неопределенно говорит он и идет к двери.

Щелкает замок, и тишина оглашается радостными воплями, от которых у меня душа уходит в пятки.