Шрифт:
А потом наступил День моего рождения. Нашего. И я, привычно не увидев во дворе Гордеева, чуть не захлебнулась от разочарования. Столько раз просила у Бога, чтобы он меня перестал мучить – и вот, свершилось. Даже с работы пораньше ушла, чтобы и вечером снова не умирать от иррационального горя.
И, надо ли говорить, что я испытала, когда в трубке домофона все-таки услышала его голос?
И то был уже даже не испуг. То был настоящий, леденящий душу ужас! Потому что я поняла, что почти сдалась, почти поверила в его россказни про вечную любовь до гробовой доски.
А он прет со всех щелей. Писать сообщения принялся. Дрожащими пальцами в бан и дальше бороться с собой!
Врубила телевизор на полную катушку и заперлась в спальне, чтобы ни видеть, ни слышать, ни думать и, не дай, Боже, ни показаться к нему. Только вот, что толку, если я все равно сама же себе и проиграла?
Увидела его в дверной глазок и все. Тушите свет!
Думала, что выйду и только отругаю Гордеева. Спущу с лестницы и пригрожу полицией, если вздумает и дальше ко мне таскаться.
Вышла. Спустила. Пригрозила. Ага. Три раза ага…
Дура! Дура набитая!
– Гордеев, – обвинительно ткнула в него пальцем, – ты совсем ошалел? Ты чего тут расселся, а? Перед соседями меня позоришь…
А уже в следующую секунду на меня налетел ураган, и входная дверь за нашими спинами закрылась.
Эх, Арина, Арина…
Глава 51
POV Арина
Я даже вскрикнуть не успела от возмущения и страха. Задохнулась от паники, всего лишь шаг назад сделать успела – наивно полагая, что сбежать получится – а уже в следующее мгновение руки и губы Гордеева обрушились на меня.
Как цунами.
Веки-предатели закрылись сами собой и в груди произошла детонация.
Бам!
И гордость умерла, решимость быть неприступной скалой развеялась по ветру, а в голове только и билась одна единственная, но такая преступная мысль – позволить ему все, еще хотя бы раз.
Чтобы запомнить, как это бывает, а потом вспоминать всю оставшуюся жизнь и умирать от тоски. А потом вновь возрождаться бессмертным фениксом.
Арина, ну что же ты за идиотка-то малахольная такая, а?
Вот только мне было уже плевать!
Стон вырвался, жалобный и протяжный. Его? Мой? Да какая разница!
Ведь меня уже глубоко и влажно целовал Гордеев. Скользил своим языком по моему языку, слегка прикусывая губы, а потом и зализывая эту острую ласку. И ноги вдруг стали ватными, а затем и вовсе превратились в желе. Так что пришлось ухватиться за его футболку и со всей силы сжать кулачки, чтобы не свалиться под гнетом этого урагана по имени «Стас Гордеев».
Вот только парень мой жест расценивает иначе, а потом одним уверенным движением развязывает на мне халат, рыча мне в губы:
– Соскучился, Арин, – и снова заставил меня улететь за черту, вытворяя с моим ртом что-то невероятное.
А потом его руки решительно задрали на мне шелковую сорочку. Выше и выше, пока не добрались до ажурных трусиков. А там уж их сдернули, все ниже и ниже.
А дальше ласки стали и вовсе бесстыдными.
– Не…надо, – проскулила я, хотя на самом деле сдохла бы, если бы он только вздумал остановиться.
– Надо, – прикусил Стас меня за скулу, мочку, а дальше спустился к шее.
И груди…
Стыд опалил щеки, но я от него отмахнулась. Слезы брызнули из глаз, но я решила не обращать на них ровным счетом никакого внимания. Потому что острая стрела наслаждения уже прошила мой позвоночник, ударила в низ живота и заставила меня зазвенеть от слишком острых ощущений.
Боже, что творили его руки!
Господи, на что были способны его пальцы…
Колени подкосились в преддверии подступающей сладкой вспышки, вот только мне не позволили сделать последний шаг. Стас подхватил меня на руки и уверенно пошагал в сторону маленькой спаленки, а я только крепко зажмурилась и еще пуще прежнего вцепилась в его футболку, пряча раскрасневшееся лицо на его груди.
И вот уже халат буквально испарился, а потом и сорочка слетела через голову. Трусики тоже исчезли в неизвестном направлении. Да и, честно говоря, мне было совершенно не до них. Я вся потонула в страсти, в бурлящем потоке из эмоций и чувств. Таких ярких, острых и насыщенных, что голова совершенно шла кругом.
А Стас уже сдирает с себя одежду, а в следующее мгновение ложится сверху. И наполняет меня жизнью, вдыхает в меня наслаждение и шепчет, шепчет, шепчет…с каждым размашистым движением все решительнее и жестче: