– Ты моя, Арина! Мечта! Явь! Жизнь! Судьба… Слышишь? Я любил тебя. Люблю. И буду любить, пока мое сердце бьется.

– Стас, – захлебнулась я слезами и эйфорией.

– Моя, – зарычал он и задвигался еще быстрее, – была, есть и будешь. Поняла меня?

– Ох… м-м-м, – выгнулась я дугой в его руках.

– А я твой. И буду рядом. Всегда. До самого конца.

Мир треснул и подернулся разноцветными искрами. Внутри меня яростно бомбили фейерверки. И где-то вот-вот должен быть отгреметь самый мощный залп, разрывая меня на куски от экстаза.

– Только не гони больше. Я твой! Весь твой…прости меня!

И сердце пополам!

Не выдержало нагрузки, заухало, загудело, а потом пропустило суматошный удар, пока я летела в пропасть, падала в нирвану и тонула в его ослепительных, дурманящих водах.

Через секунду за мной полетел и Стас. А там встретил меня и так сильно стиснул в своих объятиях, что где-то на небосклоне моей души затеплилась надежда, что еще не все, между нами, потеряно.

Что эта близость не напоследок.

И снова слеза скатилась из глаз. Потому что я так отчаянно хотела в это верить.

– Не плачь, Арина, – шептал он мне прямо в губы, а я не могла остановиться.

Не получалось. Всхлипы душили меня изнутри, скручивали внутренности и убивали всякие ростки надежды на счастливое, безоблачное будущее.

А вдруг он снова уйдет? Не сейчас, так когда-нибудь, там в будущем, где я буду намертво к нему прикована своими запредельными чувствами. Уйдет, чем окончательно меня раздавит.

И сомнения нашептывали мне страшные вещи.

Не верь ему! Он снова тебя растопчет! Он не любит, ему это только привиделось. Беги! Беги от него, пока еще что-то осталось от разбитой в хлам гордости и девичьей чести… Скорее, Арина!

Но я от всего этого отмахнулась. А потом со всей силой нерастраченной любви ответила на поцелуй Гордеева. Стискивала его плечи своими ручками, жалась и ластилась к нему, как побитый жизнью и брошенный всеми бездомный котенок. Плакала, а потом, в конец выбившись из сил, прильнула к его груди и отрубилась, под мерное поглаживание меня по макушке и тихое, ласковое бормотание.

– Маленькая моя, самая лучшая, нежная и добрая девочка. Не плачь, прошу тебя! Я дурак и клинический идиот. Я должен был сразу тебя в ЗАГС тащить, а не сбегать прочь и прятать от тебя свое сердце. Какой толк, учитывая, что оно стучит там, в моей груди, только для тебя? Как увидел в первый раз, так и пропал. С концами! Растерял все мозги, а потому и творил дичь. Прости меня, прости, Арина…

Еще раз ночью мы занимались любовью, парили в небесах, словно птицы, стонали от слишком пронзительных ощущений. Словно в дурмане.

Жарко. Терпко. Чересчур по-взрослому.

Ох…

А потом наступило утро. И будильник завибрировал ровно в шесть, приглашая меня к новому дню.

Резко повернулась и уставилась на спящего парня. И снова за ребрами истошно заныло.

Боже, ну какой же он красивый. Лучший для меня. Идеальный!

Сильное, длинное тело, на которое хочется смотреть без отрыва на сон и еду. Темные пушистые ресницы, пухлые губы, совершенные черты лица, длинные пальцы с аккуратными ногтевыми пластинами – и от всего этого перехватывает дух. А что уж говорить обо всем остальном?

Прикусила губу, а сама обвела взглядом мощную грудь, плотно забитые татуировками руки, аккуратную дорожку волос, уходящую под простыню…

М-м-м, надо срочно бежать отсюда! Срочно!

На скорую руку приняла душ, привела себя в порядок, оделась, обулась, а потом пулей выскочила из квартиры. А там уж и рабочий день наступил…

Вот только в голове моей буйной не было рабочих мыслей и уже к обеду я поняла, что больше так не могу.

Не могу и все тут!

Встала из-за стола и прямоходом двинула в кабинет моего непосредственного руководителя. Всего четверть часа и вот уже я стою на крыльце, облегченно выдыхая из легких раздражение. А дальше такси и квартира бабушки.

Лязгнули ключи в замочной скважине, и я прошла в узенький коридор, снимая туфли с усталых ног. А уже в следующее мгновение потонула в голубых озерах глаз моего личного демона-искусителя.

Которого я так сильно люблю…

– Привет, – произнес он, облокотившись о дверной проход и сложив руки на груди.

– Привет, – прошептала я, не в силах выдавить из себя что-то более вразумительное, потому что в который раз зависла от его красоты, мужественности и стати.

Одет же только наполовину. Только брюки нацепил, а в остальном, хоть глаза теряй – восемь кубиков идеального пресса и мощные бицепсы. Ну умереть, не встать, честное слово.