– П-ф-ф, да что там я, – фыркнула недоуменно.

– Ты – девочка! Тебе можно обижаться и губы дуть. А мне вот это все категорически запрещено. Потому что я мужик и должен отстаивать нас всегда, даже когда делать это архисложно. И верить обязан в себя и тебя железобетонно, кто бы там что ни сказал и какие интриги не плел. А я что сделал? Оба раза спасовал как слабак…

– Стас, – прикоснулась пальцами к его щеке, а потом попыталась разгладить складочку, что залегла у него между бровями.

– Прости меня, Арина. Мне стыдно за себя. За беготню всю эту, за слабость свою и бесхребетность. За то, что предпочел сбежать, а не бороться за свою мечту. Хрен знает, как ты нашла в себе силы простить мне всю эту дичь, но я тебе обещаю, что больше вот это все дерьмо не повторится.

– Я тебе верю, – прошептала я и прикоснулась губами к его губам, – верю, Стас. Потому что все люди совершают ошибки. Но настоящий слабак тот, кто думает, что он всегда прав, на проколах не учится и за свои проступки извиняться не умеет. А ты не слабак, не говори так. Не надо…

– Святая ты, Аришка, что ли? – улыбнулся он мне и поцеловал в ладошку.

Но я только покачала головой, пытаясь справиться с бурей чувств, что атаковала меня со всех сторон.

Нежность, облегчение, радость, счастье…любовь!

– Жесть, малышка, – вдруг встрепенулся Гордеев, – время восьмой час вечера, а я до сих пор тебе подарки не подарил.

– Главный подарил, – прикрыла я глаза, пока он целовал мои веки.

И млела от восторга!

– Сейчас принесу, – уж было сорвался с места Стас, но я его остановила.

– Доешь сначала, пожалуйста, пока все не остыло.

И парень послушно сел за стол, а потом торопливо начал вкидывать в себя горячее и салат, пока я не рассмеялась этой его заоблачной скорости.

– Что? Я хочу скорее вручить тебе презенты! – дурашливо покачал головой и соскоблил с тарелки последние кусочки жареной картошечки.

А через несколько мгновений коробка с огромным бантом стояла на столе передо мной. Потянула за ленту и картон раскрылся, являя мне изящную сумочку ручной работы из крокодиловой кожи.

Красота невероятная!

А еще на ручке висел красивейший брелок в виде буквы «А», инкрустированный сверкающими камнями.

– Ничего себе, – прошептала я и благоговейно прикоснулась подушечками пальцев к подаркам.

– Нравится? – прикусил губу Гордеев.

И после этого вопроса сердце мое дрогнуло, а затем как одержимое заметалось в груди. И ведь заморочился, редкую и дорогую вещь нашел, делал на заказ брелок. А теперь стоял и переживал, чтобы я ничего не забраковала.

Дурной! Ну как я могу?

Обняла его порывисто за талию, а потом подняла на парня сияющие глаза и прошептала:

– Я люблю тебя, Стас! Очень-очень!

– А я уж думал не признаешься, – выдохнул Гордеев, и мы снова потонули в страстном, полном огня поцелуе.

И до самого утра не могли разомкнуть объятий…

А там уж и пятница незаметно наступила нам на пятки. Проснулись только ближе к полудню. Сонно потягивались под белыми простынями и долго-долго смотрели друг другу в глаза, не смея поверить в свое счастье.

– А который час? – спросил тихим шепотом Гордеев.

– Начало первого, – глянула я на будильник, позади него.

– Что? – округлил парень глаза, – А ты почему тогда не на работе?

– Потому что я вчера уволилась, – пожала я плечами и робко ему улыбнулась.

И вот на этом моменте Стас реально так затроил. Смотрел на меня долго, хмурился, а потом протяжно выдохнул.

– Аринка, ну почему раньше-то не сказала?

– Все забываю рядом с тобой, – честно ответила я и тут же пискнула, когда сильные руки прижали меня к его горячему телу.

– Так, Арина, сколько тебе нужно времени на сборы? – вдруг как-то по-особому серьезно спросил Стас.

– На сборы куда? – нахмурилась я.

– В Москву, – безапелляционным тоном пояснил Гордеев, – Тюмень – это, конечно, хорошо, но дома нас мои предки ждут, которые мечтают с тобой познакомиться и друзья тоже.

– Предки? – обалдело выдохнула я, – Друзья?

– Угу, – уже подскочил на ноги парень, – как думаешь, на семичасовой рейс успеем?

– Господи, – уселась я на кровати и прижала ладони к вспыхнувшим щекам.