– Анастасия Сергеевна, это моя дочь! Моя! Я её мама!

– Шалава ты, а не мама!
– вскрикивает.

– Послушайте, дорогая моя. Если мы с Женей всё таки разведёмся, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ребёнка суд оставил со мной.

– Ты надеешься, что Женя тебя простит? Ты ему душу вывернула и наплевала в неё!

– Я не изменяла мужу! Я найду способ это доказать!

Слышу голоса детей, весёлые и звонкие. Свекровь явно гуляет где-то с моей девочкой. Встаю со скамейки и бегу к остановке. Я дождусь их у подъезда. Я соскучилась по рыжеволосой кнопке, и я хочу её увидеть.

– Алиса, не смей приближаться к нам, поняла?

– Нет, не поняла!
– шикаю и сбрасываю звонок.

Уже через пятнадцать минут я на месте. Смотрю по сторонам в надежде, что успела, и Анастасия Сергеевна ещё не спрятала Васю в квартире.

– Мамочка!
– слышу радостный вопль.

Чувства меня переполняют, я усаживаюсь на корточки, и милая малышка врезается в меня, крепко обнимает за шею.

– Василиса, - выдыхаю в её волосы и глажу по макушке.

– Мама, почему ты меня блосила?
– всхлипывает.

А у меня душа тонет в кровавом океане. Бросаю разъярённый взгляд на Анастасию Сергеевну. Что она наговорила моей дочке? И как только хватило ума настраивать ребёнка против родной мамы?

– Васенька, я скоро заберу тебя. Будем жить вместе.

– А папа?
– отстраняется и заглядывает в мои глаза с таким испугом, что я не выдерживаю.

Слёзы обжигают щёки, и во рту пересыхает.

– Милая, - язык заплетается, мысли табуном скачут в голове.

Я так много хочу ей сказать, успокоить, спрятать от опасностей и невзгод. Она не должна страдать из-за наших с Женей разладившихся отношений.

– Василиса, пойдём домой!
– голос Анастасии Сергеевны срывается на хрип.

Женщина украдкой смахивает влагу с ресниц. Ей тоже тяжело. Свекровь и моя девочка оказались меж двух огней.

– А мама? Мама пойдёт с нами?
– мой родной котёнок снова цепко хватает меня за шею, и я встаю, прижав её к себе.

– Анастасия Сергеевна, давайте поговорим. Вы же видите, что Васе без меня плохо!
– умоляюще смотрю в её глаза.

– Алиса, - устало вздыхает.
– Женя мне голову оторвёт, если узнает, что ты виделась с дочкой.

– Он же должен понимать, что Вася меня любит и хочет проводить со мной время, правда?

– Он очень обижен на тебя. Злится. Проклял тебя уже раз сто!

– Женя не такой. Он просто на эмоциях. Когда буря утихнет, он сможет трезво оценить ситуацию. Женя поймёт, что Василиса страдает из-за того, что он хочет ограничить меня от общения с дочкой.

– Мам, вы с папой лазводитесь?
– малышка всхлипывает на моих руках, и в глазах её играют слёзы.

– Пока не знаю, милая. Мы очень сильно поссорились!

– Так помилитесь! Сложно что-ли?
– надувает губы.

А я невольно улыбаюсь от её детской непосредственности.

– Ладно, Алиса, пошли в дом!
– сдаётся Анастасия Сергеевна, и я облегчённо выдыхаю.

Два часа я не могу спустить Василису с рук. Мы соскучились друг по другу, будто были разлучены целую вечность. Дочка хвалится новыми рисунками, и я отмечаю, что она перестала пользоваться яркими карандашами.

– Вот ты, вот папа, а это я. Мы вместе!
– тычет маленьким мальчиком в тёмных человечков.

Я виновато качаю головой, стараясь не разрыдаться вновь. Никогда не думала, что человек может столько плакать.

Оставляю Василису рисовать, а сама прохожу на кухню. Свекровь капает валерьянку в чай. Увидев меня, застывает.

– Всё?
– спрашивает равнодушно.

– Что "всё"?

– Наигралась в хорошую маму?

– Анастасия Сергеевна, перестаньте! Я люблю дочь. И Женю люблю!

– О Господи, за что мне такие мучения!
– бубнит себе под нос и, выдохнув, выпивает свой чай с валерьянкой одним большим глотком.
– Скоро Женечка придёт. Ты бы шла, Алис! Не нужно ему тебя видеть!

– А я хочу может с ним увидеться!
– прохожу к столу и нагло усаживаюсь на табуретку.

– Наказание одно с тобой!
– разводит руками и недовольно морщится.

– Лучше расскажите, как Василиса себя чувствует? Часто плачет?

– Часто. К тебе просится. Среди ночи просыпается и маму зовёт.

Закрываю лицо ладонями, и пульс учащается.

– Вы настраиваете её против меня?
– волком смотрю на женщину.

– Нет, я же не дурочка какая. Я и Жене говорю, что нужно смягчиться, и сердце ребёнку не разбивать. А он...
– всхлипывает и падает на стул рядом со мной.
– Он как будто не понимает, что Василиса страдает от сложившейся ситуации больше всех!