Замешкавшись, Онар неловко встала, зацепила рукой кубок с вином, чуть не скинув его на пол, и растерянная вышла из комнаты.

Вэриат какое-то время смотрел на закрывшуюся за ней дверь, потом, что-то обдумывая, прошёлся по мягкому белому ковру и негромко позвал Роук.

Появившаяся на полу белая дымка поднялась выше, приняла форму человека, и вот перед повелителем предстала склонившаяся девчонка с золотистыми волосами, в которых горели салатовые пряди.

– Мой господин, вы звали меня? – она робко подняла на него глаза.

– Отнеси это в комнату Онар, положи на видное место, – Вэриат что-то написал на листке, свернул его, перевязал послание синей лентой и протянул его Роук.

– Что там? – она с любопытством повертела в руках записку.

– Не твоё дело. И да, если увидишь Онар, будь с ней вежлива.

– Вы относитесь к ней с незаслуженной добротой, – подошла Роук к властителю тьмы и вместе с ним посмотрела в окно.

– Ты не имеешь права оспаривать моё отношение к кому-либо, – повернулся к ней Вэриат, и Роук, сжавшись в комочек, отошла от него.

– Но Онар всего лишь человек, – пролепетала она, – почему вы обращаетесь с ней лучше, чем со мной?

– Она у меня в плену, – раздражаясь, произнёс Вэриат, и глаза его стали грязно-голубого цвета, – как ты думаешь, к кому я лучше отношусь?

– С ней вы почтенны, а со мной…

– Она царевна, а ты порождение магии! Если бы я дрожал над каждым заклятием, то был бы смешон.

– Но я же живая, я ведь не вещь! Я служу вам, из кожи вон лезу, чтобы быть полезной и всем вам угождать! – Роук швырнула на пол перевязанное лентой послание и с отчаяньем во взгляде посмотрела на Вэриата. – Я не вещь, – повторила она.

Он поднял послание, положил его на стол, медленно подошёл к Роук. Глаза его стали черны, сам воздух напитался злобой, но белое лицо Вэриата было спокойным.

Стремительным движением он вынул из ножен меч и вонзил его прямо в сердце Роук, пробив её насквозь.

Тёмная кровь сорвалась с лезвия меча и запачкала ковёр. У Роук изо рта потекла струйка крови, в широко распахнутых глазах застыл страх, смешанный с болью.

– Вот видишь, не будь ты вещью, тебя бы могла убить сталь, – медленно, с хлюпающим звуком, Вэриат вынул из неё меч. И Роук, глотая слёзы, но не проронив ни звука, упала на колени зажимая кровоточащую рану. – Если ты не только плод магии, почему тебя ничем, кроме дерева, нельзя убить? И если бы ты из кожи вон лезла, желая угодить мне, то молча выполняла бы мои приказы.

Роук поднялась, пошатнулась, чтобы не упасть, оперлась о стену. Подошла к столу, взяла письмо, поклонилась своему господину и направилась к выходу.

У дверей она остановилась:

– Я вам отомщу, – со слезами в голосе сказала Роук.

– Конечно, – согласился Вэриат и резким взмахом меча сбросил с лезвия капли крови и вернул оружие в ножны.

***

Онар развернула записку. Аккуратным красивым подчерком там было написано:

«Сегодня меня не будет на ужине, но я буду ждать тебя после полуночи в том же месте, где мы сегодня виделись. Я не приемлю отказа. Хорошего тебе вечера, королевна. До ночи. Да не убоишься ты тьмы.

Вэриат».

Вздохнув, Онар подумала, что тоже не выйдет к ужину, ведь у неё совершенно пропал аппетит. Её охватило трепетное волнение, граничащее со страхом, и странная, неожиданная радость предстоящей встречи. Руки её похолодели, дыхание сбилось, мысли роем клубились в голове. Зачем Вэриат назначил встречу? Что её ожидает? Что ей делать?

Она стала мерять шагами комнату, перебирать в шкафу платья, расчёсывать свои шелковистые локоны, думать, какие украшения наденет. Наконец, Онар замерла, успокоившись и обнаружив себя сидящей перед зеркалом. Стараясь ободриться, она улыбнулась своему испуганному отражению и сразу же, борясь с непрошеными слезами, крепко сжала кулачки.

«Да что же это, что со мной? Как я могу желать видеть его, если боюсь? Но я думаю о Вэриате с тех пор, как первый раз увидела его… Я очарована им. Или зачарована. Как страшно, мне становится всё равно. Я перестаю сражаться с этим наваждением. Мне кажется, что я его…», – мысли её перебил бой часов. Эти часы, находящиеся в одной из башен, били только в полночь, и громовой их звук разносился по всему замку.

Онар, с замиранием сердца, вышла из комнаты. Обычно ночью в коридорах замка царила тьма, но сегодня на пути царевны ярко горели факелы и свечи.

Вот и остался позади каминный зал, а через окно, у которого находилась дверь, ведущая к Вэриату, было видно тёмно-синее бархатное небо, увенчанное ярким серпом луны.

Вэриат сам открыл Онар дверь и, взяв царевну за руку, привёл её на открытый балкон.

– Я просто хотел тебе кое-что показать, – он произнёс это очень тихо, почти шёпотом. – Не бойся, можешь посмотреть вниз, ты не увидишь высоты, тьма скрыла её, как и размыла вид гор и вид моего замка. Можешь снять накидку, снаружи не так холодно, как в замке. Здесь лето…