— Простите, я не могу больше…

— И не нужно.

Как гром среди ясного неба. Я вздрагиваю, услышав за спиной мужской хриплый голос. Обернувшись, я вижу, как ко мне с фонариком в руках, выходит незнакомец.

— Не подходите ближе!

— Не бойся, Эмили. Это ведь мои волки привели тебя сюда. Прости, сам не смог, мне нельзя показываться остальным, чтобы не вычислили. Но ты не паникуй, теперь все будет хорошо!

— Разве они ваши? — я пытаюсь подняться на ноги. Получается не сразу. Снег слишком глубокий. Мужчина протягивает руку, но это только усугубляет неловкую попытку устоять на своих двоих.

— Конечно мои, чьи же еще? — кряхтя смеется незнакомец. Из-за фонаря я не могу разглядеть его лицо. Но чужак точно будет намного выше меня, — Сильно замерзла?

— Кто вы такой?

— Я свой, свой. Ты не беспокойся об этом.

— Свои чаще оказываются чужими.

Мужчина не реагирует на мои страхи. Он будто нарочно делает пару шагов. Уверенно, не проваливаясь в снег, как я, и крепко хватает меня за ворот, помогая подняться. А потом чертыхается и убирает свой фонарик в сторону.

— Прости, засветил тебе глаза наверняка. Ты прекращай бодаться. Свои на то и свои, что чужими быть не могут. Я друг Кристофера. Его то ты знаешь? Ох, ладно, что-то мы все болтаем, а надо дело делать. Идем? Ты совсем замерзла, а на печи сейчас поручу чтоб кипятка согрели, заварим тебе ромашку. Ты любишь ромашку? Только погоди, надо притащить сани, да запрячь шерстяных, пока они не улеглись на ночевку, бесы.

Темно, но я могу рассмотреть черты его лица. Крупный мужчина в большой серой шапке и теплом тулупе-пальто. Нос немного вздернут, красные щеки и белая короткая бородка обрамляет полные губы. У него большие добрые глаза и густые совиные брови, вдернутые к шапке. Незнакомец рослый и довольно крепкий. Он совсем не пытается меня удержать. Отпускает сразу, как вспоминает про сани и отправляется за ними к лесу, не выжидая более ни минуты.

Я в полном недоумении. Волки спокойны, следов других людей на снегу нет. Впереди только огромное поле и чернеющий лес. Этот странный человек ждал меня намеренно.

— Если вы знаете Кристофера, то скажите, где он сейчас? И кто вы такой? Вы правы, я люблю чай с ромашкой. Я бы все отдала, чтобы согреться и поесть. Но как я могу доверять вам, когда не знаю даже имени?

— Ох, тут столько снега, — словно не услышав меня, смеется мужчина и тянет за собой огромную собачью упряжку, — Странно да? Волки в упряжи, кто бы мог подумать. Но я все-таки приучил их тягать меня. Попробуй перетащи сотню килограмм по снегу, а то и больше… Ох, зацепилось за ветку, чтоб ее.

— Кто вы?

— Кто я? — справившись с деревцем, здоровяк подтягивает упряжку к волкам, снимает перчатку и теперь протягивает мне руку для рукопожатия, — Да, забыл совсем представится. Привык, что меня знает добрая половина местного сообщества аристократов. Я Марк Ноберг, но вампиры называют меня красиво — Предтече.

— Предтече? Вы правда Предтече?

— Знаю, звучит почти как Бог. Но я простой ученый и вообще грешный человек, — он снимает с пассажирского сидения шкуру, указав мне на место, — Садись, укрывайся. Я пока запрягу наших меховых лентяев.

— Предтече, — повторяю я, осев в мягкий сугроб и наблюдая, как здоровяк мило ругает каждого волка, пристегивая его в упряжь. Волки в упряжи странно, а ученый-предтече… Похоже я сплю.

— Ну чего ты? Садись, надо двигаться, пока погода не испортилась. Будет буря.

— Где Кристофер?

— Кристофер, — задумчиво повторяет Марк, надевая на волков ездовые шлейки, — Плох он, что сказать. Эми, надо ехать, ты ему нужна. Будешь ухаживать, пока раны заживают.

— Вы это серьезно?

Сердце бьется быстрее. Мне хочется оказаться рядом с супругом здесь и сейчас. Но это невозможно. Я смотрю на него, а там ни облачка. Разве будет буря? Может это лесной сумасшедший?

— Ну конечно серьезно. Ты мне не веришь и хочешь остаться одна в лесной глуши? Знаешь, идея хорошая, но для тебя губительна, — смеется по-доброму мужчина, — У меня есть кое-что. Крис в горячке, но бывает приходит в себя. И вот он предупреждал меня, что ты не поедешь с чужим дядькой. Вообще правильно, но я, пожалуй, докажу, что я не плохой. Вот, держи.

Ученый забирается рукой за ворот куртки, долго копошится и, наконец, достает из внутреннего кармана что-то маленькое. Марк берет меня за руку, вложив в ладонь холодную вещицу.

Это серебряное кольцо. Увесистое, мужское с гравировкой внутри ободка. Я пытаюсь рассмотреть, но в темноте букв не разобрать.

— Давай помогу.

Ученый включает фонарик из-за моего плеча, направив на кольцо. Сначала глаза слепит, но через пару мгновений я фокусирую взгляд на буквах.

«Дорогому сыну Кристоферу от любящей мамы в твои восемнадцать лет».