– У меня есть, но вы ведь не жалуете яркого света.

– Какая поразительная забота о моих глазах, – фыркнул Рокотов.

– А кроме того, нам понадобится помощь друга, и он тоже не любит электрического света.

Рокотов задушил мигом сформировавшийся в голове вопрос. Следовало наблюдать и делать выводы самостоятельно, а не узнавать чьи-то готовые ответы: те оказывались лживыми слишком часто.

Она скинула его руку и потребовала:

– Обещайте ничего не спрашивать и не удивляться. Потом объясню.

«Объясните вы, как же, – не поверил Рокотов. – Скорее, запутать постараетесь», – но послушно кивнул, лишь затем, спохватившись и озвучив:

– Клянусь.

Она подошла к толстому стволу белоснежного дерева, то ли лишенного коры из-за болезни или случайности, то ли имевшей такую природную особенность (казалось, оно светится в темноте), прикрыла глаза, прошептав, едва слышно:

– Витэр.

«Ви-тэр», – пронеслось в голове у Рокотова.

«Ви…тэр», – зашумело под кронами. Раздалось хлопанье крыльев, сверху посыпались листья и сухие ветки, и Рокотов едва успел ухватить Джиллини за плечо и оттащить, прежде чем на место, где она стояла, упал толстый древесный сук.

– Спасибо, – поблагодарила она, подслеповато щурясь.

– Не за что.

– Доброночера, – произнес Рокотов одновременно с кем-то, оглянулся, и обнаружил неизвестного, стоящего практически вплотную за левым плечом, хотя точно не замечал никого раньше и не слышал шагов. Мужчина был одного роста с ним, с длинными волосами, кажущимися в неверном освещении смоляными. Тонкие черты лица выглядели несколько неестественными из-за идеальной правильности.

На заре робототехники создавались такие роботы, но всех их очень быстро модифицировали, сделав «лица» более ассиметричными: долго находиться в обществе автоматов с «идеальной» внешностью у людей не получалось. Однако незнакомец точно являлся живым. Искусственно созданный механизм просто не мог удивленно-заинтересованно приподнимать бровь, ухмыляться и сверкать совершенно невероятными глазами. Уж насколько у звездопроходцев увеличены зрачки, но тут они занимали едва ли не всю радужку, а то, что оставалось, сверкало насыщенной синевой вечернего неба. Одет незнакомец был в черное, и, пожалуй, это все, что Рокотов мог сказать: нестандартный комбинезон без нашивок не говорил о принадлежности ни к одной из известных служб.

– Знакомьтесь, – произнесла Джиллини. – Витэр Крэлл, лекарь и лесничий по совместительству, а это наш гость: Максим Рокотов.

– Крайне приятно, – произнесли они снова одновременно.

Витэр обладал интересным акцентом, несравнимым ни с каким иным слышанным Рокотовым прежде. Звуки он произносил очень мягко и переливчато, будто мурчал или пел. Шипящие в его исполнении проходились по коже пушистым щекотным мехом, а на звонких в голове начинали петь хрустальные колокольчики. При этом он производил впечатления очень опасного существа, к людям имевшего весьма отдаленное отношение.

«Ну ничего же себе!» – Рокотов обнаружил, что невольно сжал поясную кобуру, и тотчас опустил руку:

– Откуда вы взялись?

– Прогуливался неподалеку и услышал голоса, – ответил тот.

– У Витэра ферма на холмах, – пояснила Джиллини.

– Что случилось, Джил? – спросил тот, утрачивая всяческий акцент, и наваждение внезапно пропало. На месте древнего хищника оказался пусть и весьма красивый по канонам нынешней цивилизации, но вполне обыкновенный человек в черной водолазке, узких штанах, обутый в высокие сапоги. На поясе висел длинный нож в кожаных ножнах. На безымянном пальце правой руки – серебряное кольцо с крупным черным авантюрином. Рокотову когда-то очень нравились эти камни, они напоминали ему осколки космоса: кварц и мелкие рассеянные включения слюдяных чешуек, а иногда хлорита или гематита искрились на свету, как самые настоящие звезды.

– Лира снова ушла одна на болота, – сказала Джиллини.

– Если она еще в лесу, я остановлю ее, – ответил Витэр (будто здесь вся планета – не один сплошной лес!) и собрался уйти. – Вам лучше вернуться на тропу.

– Фига с два, – перебил Рокотов. – Я точно иду с вами.

Мимолетная улыбка тронула тонкие губы.

– Хорошо, тогда не отставайте.

Забег — иначе Рокотов вряд ли мог бы назвать то, как пытался поспеть за этим Витэром и не потерять Джиллини по пути. Почему-то казалось, что бросать ее в чаще не только неправильно, но и преступно, хотя это он находился на чужой планете в совершенно незнакомых условиях, а не госпожа глава поселения, знающая здесь каждый куст. Поначалу Джиллини пыталась, подслеповато щурясь, высматривать дорогу, потом позволила Рокотову вести, лишь тихо ругаясь сквозь зубы, если спотыкалась о какую-нибудь корягу.

Витэр не оглядывался на них, шел вроде и неспешно, но почему-то догнать его все никак не удавалось. Максимальное расстояние, на которое сумел приблизиться Рокотов, едва ли составляло меньше десяти шагов.

Джиллини наступила на острый сук, выругалась и попробовала упасть, Рокотов ухватил ее за пояс и вынужденно остановился. Витэр, словно почувствовав их заминку, притормозил возле поросли кустов настолько мощной, что даже Рокотов не различал отдельных веток, а видел лишь стену непроницаемой, колышущейся мглы.

Подул резкий ветер. Он налетел сзади, продрал до костей, взметнув длинные волосы лекаря темными крыльями. Витэр поднял руку, прикасаясь подушечками пальцев к тьме и неожиданно пропал.

Рокотов глазам не поверил. Он мог поклясться: Витэр не проламывался сквозь кусты, даже не шагнул в них, просто… растаял в воздухе.

– Пойдемте, госпожа Джиллини, — потребовал он.

Тьма, вопреки ожиданиям, не рассеялась при их приближении, а наоборот, сделалась гуще.

— Вы видите то же, что и я?