Остальные уже сдались и уплыли вслед за родителями, а этот всё пытался раз за разом. И то ли крылья сработали правильно, то ли переживания Нильса заставили небо сжалиться над лебедeнком. Но птенец оторвался от водной глади и пролетел полный круг над озером, под радостные крики Нильса, кряканье братьев и шорох крыльев отца, взлетевшего вслед за сыном и летящего с ним рядом.

– У-у-у! Получилось!
– выдохнул, упав обратно в листву, Нильс и вдруг всхлипнул.

– Ты чего?
– спросила я.

– Тоже так хочу... С папой. Это же папа был, да?
– ответил он.

– Да, это был самец.
– Только и могла, что кивнуть я. А что я могла ещё сказать.

– Но я никогда не полечу, - сам себе ответил Нильс.

– Так хочешь в небо?
– тихо спросила я.

– Ууугух, - сел рядом с Нильсом Гарун, напоминая о себе.

– Что он тебе сказал?
– посмотрел на меня Нильс.

– Он может попробовать показать тебе полёт своими глазами. Только нужно постараться удерживать его взгляд, а это не просто. И голова потом болеть будет. Надо ли?
– ответила я.

– Да!
– со всем пылом пятилетнего ребёнка почти выкрикнул Нильс.

– Давай посмотрим, так... Вот она!
– в небольшой сумке-кошеле, что крепилась у меня на ремне, я нашла тонкую дудочку, мне она всегда помогала сосредоточиться.
– Садись удобно, и смотри прямо Гаруну в глаза. Избавиться от мыслей в голове тебе будет сложно, вот так сразу. Поэтому я помогу мелодией. А ты попробуй посчитать янтарные круги вокруг зрачка Гаруна. Справишься?

Нильс не ответил, только кивнул. И нахмурившись, начал пристально вглядываться в глаза моего спутника. Я улыбнулась и поднесла свирель к губам, закрывая глаза. Перед мысленным взглядом привычной позeмкой и отблесками северного сияния взвились вихри силы. Они сплетались в только им ведомый узор. И когда я распахнула глаза, закончив играть, я не сразу поняла, что серебряные нити, искрящиеся вокруг Нильса, мне не кажутся.

– Нильс...
– позвала я напугавшись.

Но он не отвечал, только медленно повернул ко мне голову. Моё сердце забилось, как ошалевшее. Всегда серо-голубые глаза мальчика горели золотым пламенем. А поперeк жёлтого золота был вертикальный змеиный зрачок. На секунду серебряная пелена скрыла мальчика целиком. А потом...

Потом на его месте оказался маленький дракончик. Не больше кошки размером.

– Нильс, нет, не надо! Что же делать? Давай обратно, а?
– накрыла меня паника.

Вот о чём я думала, применяя возможности шаманов-птиц на драконе? Помня, что иногда воздействие можно обернуть вспять, если не прошло много времени, я сделала единственное, что в этот момент показалось мне правильным. Заливаясь слезами от страха за Нильса, я схватила драконeнка, и, запихнув себе запазуху, со всех сил побежала на ристалище, к лорду. Дракону, отцу и мужу.

– Саяна?
– подбежал он ко мне, ещё издали увидев зарeванное лицо.
– Что случилось?

– Я... Мы смотрели, как птицы учатся летать, и Нильс попросил показать полёт. И Гарун показал, а я помогала. А потом у Нильса глаза... И... Вот.
– Я всхлипывая, оттянула ворот рубахи и показала маленького дракончика Рихарду.
– Я Гаруна к брату отправлю, попрошу полный круг собрать, мы вернём всё, как было...

– Не надо как было. Совсем не надо.
– Заворожено таращился на то, что я сотворила с Нильсом Рихард. А потом заорал так, что я от неожиданности даже присела.
– У МОЕГО СЫНА ПРОБУДИЛСЯ ЗВЕРЬ!

Глава 28.

Рихард забрал у меня дракончика Нильса. Мне показалось, что у лорда дрожали руки. Он долго рассматривал Нильса и говорил что-то на том самом, непонятном языке. Но судя по интонации, что-то восторженно-хвалебное.

– Леди, нам лучше вот сюда, в сторонку отойти.
– Осторожно потянул меня к стене Шаркий.

Тут я заметила, что все, кто был на ристалище уже отошли под защиту стен.

Рихард ненадолго отвлёкся от сына, посмотрел по сторонам, и, заметив, что Шаркий меня отвёл подальше, улыбнувшись кивнул.

– Шаркий, что происходит?
– спросила я, потому что, кажется, я была единственная, кто не понимал происходящего.

– Так, купание.
– Непонятно ответил старый лучник.

Рихард опустил Нильса на песок ристалища, а сам отошёл и обернулся.

Драконом мужа я ещё не видела. И вот теперь понимала наших воинов. Увидеть такое на поле боя во время сражения! Огромная хищная зверюга была самой яркой картинкой для описания слов сила и мощь. Его чешуя сияла, шипы на гребне сверкали, напоминая кромку клинка. Корона из рогов на голове придавала древнему Зверю величия. А клыки и когти рождали чистый ужас в душе. Дракон был чудовищен и великолепен. Я замерла не в силах не то, чтобы пошевелиться, да я даже понять не могла какое чувство испытываю: восторг или ужас.

Дракон изогнул длинную, покрытую бронированной чешуёй, шею и выпустил в небо столб пламени. А потом обрушил эту огненную лавину на маленького, гоняющего лапкой по песку найденный камешек драконенка.

Не помня себя, и совершенно позабыв об ужасе перед таким Зверем, я рванула к Нильсу и выхватила его из огня.

– Ты сдурел что ли?
– заорала я прямо в приблизившуюся морду дракону и со всей силы ударила кулаком по чешуйкам между ноздрями.
– Ай! Ящерица непробиваемая! Ты что творишь?