– У Нильса два любимых места. У алтаря и потерянный сад.
– Ответила я.

Как оказалось, я почти угадала. Дракончик отправился в сад.

– Первый раз вижу дракона, уплетающего яблоки!
– смеялась я, глядя на довольно жующую и перемазанную в яблочном соке и мякоти мордашку.
– Эх, сюда бы хоть пару персиков! У нас в обители росли. Думаю, Нильсу бы понравились.

– Наверняка. У нас они тоже растут. Но он больше любит гранат и землянику. А ради малины и морошки готов лезть в самые непроходимые места.
– Засмеялся Рихард.

– Ну, скажешь тоже! Ради земляники и морошки я сама по всем дебрям пролезу. Неважно в лесу или по болотам!
– вспомнила я любимые ягоды.

За целый день слежки за Нильсом мы оба устали. Этому драконeнку было интересно абсолютно всё. Всё, что шуршит, шевелится, блестит... Он извозился в тине по самые кончики крыльев, разворошил всю листву. Чуть не нырнул в озеро, как оказалось, он нашёл женский браслет с крупными камнями. Попытавшийся его забрать, чтобы рассмотреть, Рихард поплатился прожжeнной рубашкой и выслушиванием предупреждающего рычания.

– О! Кажется, на одну сокровищницу в этом замке скоро станет больше.
– Смеялась я.

– Нет, ну, какой жадный! Даже посмотреть не дал!
– то ли возмущался, то ли восхищался Рихард.

– Светлые Небеса!
– обрадовалась я.
– Смотри, он зевает! Кажется, устал. Наконец-то!

На ночь муж принял решение обернуться драконом. Мне и Нильсу отводилось место под крылом, где оказалось очень удобно и тепло. Нильс свернулся у меня на груди в клубочек, как обычная кошка, и уснул, пока я почeсывала ему голову между рожек.

Утро было тяжёлым. Причём в самом прямом смысле. Рихард, конечно предупреждал, что Нильс-дракон будет быстро расти. Но даже он удивился тому, что увидел с утра. За ночь Нильс вымахал мне по бедро.

– Значит, говоришь, через неделю будет как крупная собака?
– съехидничала я.
– Это где ты таких собак видел, размером с лошадь?

– Так ты сама говорила, что игры на свежем воздухе детям полезны. А он теперь вообще живёт на улице.
– Был доволен Рихард.
– Как на счёт сжепойманной и пожаренной на костре рыбки на завтрак?

Драконeнок внимательно следил за тем, как мы и Гарун ловили рыбу.

– Похоже, малыш что-то замышляет, - поделилась я.

– Может, следит, чтобы мы ещё чего в озере не нашли?
– предположил муж.

А пока мы готовили рыбу, драконeнок исчез. Я уже успела испугаться, когда мы нашли его лежащим в листве за ивой.

– Нильс, и что ты уже натворил?
– спросила я, складывая руки на груди.

Уж больно довольное и показательно наивное выражение было на морде маленького дракона.

– А что это за писк? Слышишь?
– заметил Рихард, после чего, драконeнок начал активно шебуршить листвой.

– Уггк, - выдал его Гарун.

– Нильс?
– повторила я.

Нехотя, и всё время посматривая, не передумали ли мы, драконeнок осторожно убрал одну лапу. Из-под второй тут же вывернулся лебединый птенец, взъерошенный и возмущeнно шипя.

– Это что, тот, который взлетел?
– Гарун угукнул, подтверждая мою догадку.

– Ну, Нильс же хотел с птичкой дружить?
– захохотал Рихард.
– Вот, птичку уже нашёл!

Лебедeнок, переваливаясь и вытягивая шею с недовольным шипением, пошлeпал в гущу веток. Видно там был проход к дому. Нильс начал красться за ним. Получалось очень шумно. Лебедeнок видно решил, что в воде Нильс от него отстанет. Но не тут-то было. На наших глазах дракончик полез в воду. Лебедeнок решил спасаться по воздуху, разогнавшись и забив крыльями, он взлетел. Нильс поддержал его взлёт громким и радостным рыком, похоже напомнив день первого полёта.

К вечеру, лебедeнок сдался и засыпал, убрав голову под крыло, расположившись на хвосте драконeнка.

Дни шли, Нильс-дракон рос, с удовольствием купался в пламени отца, махал крыльями и... не взлетал. Две недели остались позади. А ни одна из сотен попыток не дала хоть какого-то результата. Начались ливни, мы перебрались спать в галерею над озером.

А Хранители, уже не скрываясь, высказывали слова своего сочувствия Рихарду. Лебеди собрались улетать. Долго плавали по озеру, взлетали, делали круг и приземлялись. Драконeнок тоже грустил. Лежал на берегу комочком, напоминающим хороший такой пригорок и, отвернувшись ото всех, делал вид, что спит.