Она тебе не понравится.

Поверил слухам. Не поговорил. Перестала пить таблетки. Не собиралась ни с кем трахаться после разрыва с тобой.

Кровь на улице и чей-то зуб.

Я подорвался на ноги и резко прошел по комнате до окна, в бешенстве бросив взгляд в сторону дороги. Следы от шин. Машина, которая быстро уезжала. Папины разбитые в кровь костяшки. Разговор.

Кошкина безопасность.

Самооборона и мудаки, охочие до чужого... И неуместное сравнение с Костей, которое выбесило тогда, было вовсе не неуместным. Ведь Костя встал между Лилей и насильниками. А я...

– Суууууука, - вылетело на выдохе, и я понял, что меня всего колотит и сейчас просто разорвет.

– Марк, что?..

Катя испуганно спрыгнула с подоконника. Я опустил взгляд на нее и застыл как истукан на долю секунды. Мне хотелось орать. Орать и рычать, как дикому зверю. Но я должен взять себя в руки, и думать не о себе.

– Тише, - вроде не орал, а голос сорвался и окончательно просел.
– Тише, нормально все. Все будет хорошо, киса, я обещаю. Иди ко мне.

Я прижимаю ее к себе, глажу ее волосы, и подавляю очередной рвущийся наружу рык.

Выясню все, но не у нее. У отца узнаю, кто. Не скажет - зуб спизжю и тест ДНК оплачу. И убью эту мразь за то, что он смел прикасаться к ней.

И если тут все очевидно, то что делать с другой мразью в жизни моей девочки, я не знаю. Эту мразь я по утрам вижу в зеркало. И эту мразь нужно убить здесь и сейчас.

– Ты как? Ничего не болит? Может пить или кушать хочешь?

Она качает головой и молча возвращается в мои объятия. Прижимаю ее к себе. Хочется втереть ее в свою кожу и никогда никуда не отпускать. Какой же я долбоеб.

– Ничего не нужно. Все, что я хочу, уже здесь.

Ее руки обвивают мой корпус.

– Ты дрожишь, малыш.

– Да, - соглашаюсь, потому что отпираться глупо.
– Прости. Прости меня, коша. Пожалуйста, прости, - зарываюсь ей в волосы, умирая в ее объятиях и сходя с ума от ее запаха.

Костя

Открываю дверь и пропускаю Лилю вперед, вхожу следом, запираю дверь и нагоняю ее. Ловлю в объятия. Выпускать из рук не хочу.

– Как твоя голова?
– спрашиваю негромко у ее уха, носом проехав по щеке.

– Раскалывается, - отвечает негромко и недовольно, сильнее вжимаясь в меня. А потом шумно выдыхает и качает головой.
– Хотя кому я жалуюсь? По моей милости тебе болела и похлеще.

– Пустяки, - отмахиваюсь, разворачивая ее к себе. Беру лицо в ладони и поднимаю к своему.

– Почернел, - хмурит брови, коснувшись кожи рядом с моим фингалом.

– Значит, скоро сойдет, - боднул ее лбом, чтоб не хандрила из-за моих синяков. Все в прошлом. Оно меня не печалит. А вот будущее видится радужным. Ососбенно теперь, когда ее отец официально отпустил ее ко мне. На всю ночь.

– Ты знаешь, что произошло на улице?

Вздыхаю. В то время, как я пребываю в каком-то невероятном воодушевлении, моя малышка возвращает себя в неприятную сцену, свидетелем которой стала. И нужно проговорить это, чтоб она отпустила ситуацию и вернулась ко мне.

Провожаю ее к кровати, усаживаю и присаживаюсь рядом, настраиваясь на разговор.

– В крайне общих чертах. Мне было сказано держать Марка в дом и не выпускать ни под каким предлогом.

– Да, мне тоже. Папа избил отчима Кати?

Я задумчиво поворачиваю голову к Лиле.

– Это был отчим Кати?

– Да. Думаю да. До того, как мы ушли, он назвал ее падчерицей.

Я нахмурился, пытаясь сопоставить услышанное. Почему этот мужчина явился сюда, почему дядя Матвей был в такой ярости и почему ни под каким предлогом нельзя было допускать его конфронтации с Марком. И все ответы, которые приходят на ум, мне очень не нравятся. Потому что дурно пахнет вся эта история. Очевидно, что отчим Кати нехороший человек. Слышал, как Глеб упоминал о том, что у них есть управа на него в случае чего. Надеюсь, случай не наступит и он поймет, что являться сюда снова и нервировать беременную Катю не стоит.

– Возможно, он узнал о ребенке и хотел заставить ее избавиться от него, поэтому дядя так разозлился?

Я не сразу понял, что последнее предположение произнес вслух. Лилю передернуло.

– Он испугал меня. И его взгляд на Катю. Надеюсь, больше он не сунется сюда, побоится папу.

Лиля перевела взгляд на меня и вдруг улыбнулась.

– Ты не побоялся.

Я улыбнулся в ответ и просто пожал плечами.

– Я хотел, чтоб ты уснула в моих объятиях. Тут будет спокойно, у вас едва ли. А ты итак пострадала, Цветочек.