Кладет трубку. Его звонок, кажется, не предвещает ничего хорошего. Со вздохом, я возвращаюсь в класс. Майор Сидоров - тот самый следователь, которые ведёт дело о поджоге в школе. Формально дядя Ваня не имеет, конечно, к этому делу никакого отношения, но в нашем маленьком городке оно уже приобрело такой резонанс, что абсолютно все сотрудники полиции в курсе. О поджоге написали даже в местной газете.

Дядя Ваня в курсе больше остальных в связи с тем, что теперь и я там тоже задействована, так или иначе. Сразу же после уроков мчусь в городское отделение полиции.

– Валерий Геннадьевич тебе всех карт, естественно, не сдаст, но это сделаю я, - грустно усмехается мой дядя. Давненько же я не видела его таким серьезным, - нарушу, так сказать! Потому что в вашем школьном деле вскрылись новые обстоятельства.

– Какие? Не томите, дядь Вань, - нервничаю. Мы секретничаем с ним в кабинете только вдвоём. Ещё один занимаемый здесь сотрудником стол пока пуст - человек в командировке. Но разговариваем тихо, как будто нас тут могут подслушать.

– Нашли-то телефончик Зимина аккурат под металлическим сейфом, так чтоб наверняка не сгорел! Кто-то прямо постарался его туда подальше засунуть. Так телефоны случайно не теряют, Тонечка. И вот тебе свежая рабочая версия - Зимина кто-то очень хочет подставить. Вопрос, кто? И с какой целью?

Пытливо смотрит на меня, а затем с улыбкой продолжает:

– Тебя я, племяшка, знаю, потому уверен, что не ты! Хотя, должен сказать, слухи у вас в интернате уже огого какие на этот счёт ходят.

– Да в смысле?!
– опешиваю.

– В коромысле! Кое-кто из твоих коллег уже дал показания, что у вас с Зиминым были своеобразные отношения и, возможно, конфликт. Давний. Якобы именно ты могла спровоцировать его на хулиганские действия! Он у них и без того, мягко говоря, не пай-мальчик, но его выходка могла иметь целью как-то заслужить твое внимание. И в учительской его накануне видели. А ну-ка, скажи - был у вас конфликт? Или роман?!

– Нет, нет, - я пугаюсь от его предположений, - и вообще, то, что Данил не виноват, я уверена. Ну, подкатывал он ко мне, дядь Вань, было, да! Грубоватый, странный мальчик - тоже да, но детдом есть детдом, сами понимаете. Откуда им там нежными быть? Но я не думаю, что он заходил в учительскую, чтобы устроить поджог. Мы с ним в тот день там поговорили и вышли, завуч еще оставалась…

– Значит, этот детдомовский приставал к тебе, и ты молчала?! – свирепеет он, - почему сразу не сказала мне? Я бы на него управу нашел. Ты знаешь, по какой статье он у нас на учете?

– Да знаю я все! Ну, дядь Вань, - с досадой перебиваю, - нормальный он пацан. Поверьте. Я ж тоже не дура какая-нибудь... Просто влюбился, увлекся, ерунда, пройдет! У подростков такое бывает.

– Как у тебя все просто!
– заключает он.

– И не виноват он по той статье, мне тетя Маша из детской комнаты милиции говорила. Вина не доказана.

– Там не виноват, тут не виноват, - дядя Ваня раздражается, - ты откуда так хорошо его знаешь, Антонина?! Может, и сама влюбилась?

– Ну, вы как скажете, - я слегка краснею от его предположения, и складываю руки на груди в молитвенном жесте, - выключите следователя, пожалуйста. Что дальше?

– Я-то выключу, зато Сидоров включит!
– хмыкает, - и устроит вам обоим по полной! Ладно. Дальше. Телефон обгорел, но не так, как рассчитывал злоумышленник.

– Что значит не так?

– А возможность «снять пальчики» с него осталась! Будет теперь Сидоров дактилоскопию вам устраивать. Снимет отпечатки пальцев у всех учителей и учеников постарше начальных классов, пока не установит, чьи там ещё есть, кроме Зимина. Теперь ясно?

– Ясно, - киваю.

И радуюсь. Сказанное им означает, что я не ошиблась и Данька Зимин невиновен! За подобное он бы точно угодил в колонию для несовершеннолетних преступников. А уж там, я уверена, нет ни малейшей возможности заниматься музыкой, и это не говоря уже обо всех прочих «прелестях» пребывания в колонии.

Дядя Ваня замечает выражение счастья на моем лице, и оно ему явно не нравится.

– Теперь тебе, Тонечка, к Сидорову, в десятый кабинет. Сдашь там пальчики...

Я уже с готовностью подрываюсь с места, как вдруг его служебный телефон звонит. Он поднимает трубку, коротко разговаривает с кем-то. Хмурится.

– А вы мне, кстати, свидание в СИЗО с ним устроить сможете? – довольная, интересуюсь, когда он кладет трубку.

– Зимин сбежал из СИЗО!
– сообщает дядя Ваня отрывисто, - это очень плохо, Тоня.

Повисает недолгое молчание. Я, мягко сказать, ошарашена.

– Он как будто сам расписался этим побегом в том, что виноват, - добавляет дядя Ваня, - идиот! Своими руками судьбу себе ломает.

Опять недолго молчим.

– Ты это, знаешь что, Тонь… Верни его в СИЗО, если сможешь.

– Ого. Но как?! – я снова сажусь на стул перед ним.

– После колонии среди малолетних ублюдков мало кто потом поднимается, - разъясняет он жёстко, - я уже наслышан немного о том, что парень талантливый. И ты говоришь, хороший. Будет жаль! Есть у тебя его контакты? Где он может быть? Подумай.