Очнулась девушка ближе к вечеру; ноющая боль, распространяющаяся по всему телу, не позволила ей долго путешествовать в царствии Морфея. Глаза теперь видели чётко, и в полумраке, нарушаемом светом ночных камней, она смогла разглядеть свою комнату; рядом с кроватью сидела бабушка Желейна, тихо перетирая травы в ступе. Прикованная к постели хотела было встать, но любое движение лишь добавляло боли. Старушка же, заметив её попытку, поспешила подойти:

– Окане, малышка моя, ты проснулась! Потерпи немного, - она вернулась к столу и налила в чашку какую-то тёмную жидкость. Окане так хотела пить, что не стала сопротивляться, и пусть жидкость была горькой и холодной, она проглотила всё за один раз.

– Молодец, - приободряюще произнесла бабушка, погладив ту по голове.
– Делов ты, конечно, натворила, но ничего, милая, всё это поправимо.

Кончики волос Окане были страшно обожжены - удивительно, как вообще они смогли сохраниться при таких-то ожогах кожи.

– Что случилось?

– Ты применила запретную магию. Уж не представляю, откуда её знаешь, но из-за этого взбунтовалась энергия, и ты пострадала. Мастеру тоже досталось. Мастерская полностью разрушена, но сам дом цел, не переживай. Ты не виновата, - заверяла старушка.

Ей самой хотелось в это верить, но в душе девушка понимала, что виновата, ведь пострадал Мастер.

– Хорошо, что вы оба остались живы. Пойду погрею бульон, ведь тебе надо кушать и набираться сил, - с этими словами Желейна оставила её одну, закрыв дверь в комнату. Окане лежала, не шевелясь; боль понемногу утихала, и она стала думала о произошедшем… Всё тело, даже лицо, было в бинтах. Страшно было подумать, какие ранения она получила, а, главное, какую запретную магию применила. Скорее всего, энергия взорвалась из-за того, что она не приняла гранулы. Правда, теперь за это можно было не переживать, ведь следующая встреча с Вей состоится очень не скоро. Главное - никому не говорить, а чем была эта тёмная магия - выяснится потом… Как минимум, когда Мастер её навестит. Девушка искренне надеялась, что тот пострадал в меньшей степени… Дверь тихо скрипнула, и в комнату вернулась бабушка с большой чашкой бульона.

– Давай. По чуть-чуть, - она прислонила чашку к губам страдалицы.

Бульон был тёплым и сладким. Может, даже самым сладким, какой она только пробовала на вкус. То, верно, был вкус жизни, ведь только сейчас Окане поняла, что хочет жить. Хочет продолжать творить, несмотря на то, что неудача почти её убила. Она заплакала.

– Горячо?
– забеспокоилась кормилица.

– Нет.

– Болит? Может, ещё обезболивающего?
– заботливая старушка уже вскочила к чемодану, но Окане снова покачала головой.
– А чего же тогда?

– Жить. Я хочу жить.

– Ох, милая, - Желейна хотела было её обнять, но, боясь навредить, не стала этого делать, лишь вновь погладив по голове.

Невольная жертва собственной магии проплакала очень долго. Только после того, как все слёзы оказались выплаканы, она смогла допить бульон и лечь спать. За всё это время Мастер так её и не навестил, отчего девушка подумала, что тот зол; перед тем, как уснуть, она взмолилась в надежде на то, что учитель придёт хотя бы утром. Старушка-спасительница осталась неусыпным над ней караулом на всю ночь. Пару раз Окане просыпалась то от боли, то от кошмаров; в моменты, когда она спала крепче всего, бабушка аккуратно меняла повязки, надеясь, что заживляющая мазь скоро даст желаемый эффект.

Утро в доме Мастера наступило тихо. Никто не готовил завтрак, не шумела посудомоечная машина, не кипел чайник. Казалось, что дом со всеми своими жильцами вымер… Хозяин с трудом встал с дивана. На кофейном столике Желейна заботливо оставила чашку с настойкой, и мужчина, зная о целительном её эффекте, выпил горькую смесь залпом. Вина, что раздирала сердце, всё больше отступала в тень с наступлением осознания того, что Барон Суббота сейчас наслаждается его муками, питается атмосферой боли подобно пиявке. Старушка мирно отдыхала в его спальне - несомненно, ночь выдалась тяжёлой. Оставив её в одиночестве, Мастер тихо прикрыл за собой дверь и направился к комнате ученицы, но внезапно остановился перед самым в неё входом. Сердце сжималось и ныло, было страшно… Тем не менее, мужчина перешагнул-таки через нахлынувшие эмоции и приоткрыл дверь.

– Мастер?
– Окане лежала, укрытая простыней. Всё тело её было в бинтах, и внешне непоколебимому мужчине хотелось плакать только от одного взгляда в сторону кровати.

– Прости, - садясь рядом, прошептал он.

– Вы о чём?
– спросила ослабленная девушка, протягивая руку. Мастер осторожно подхватил перебинтованные пальцы.

– Я не был достаточно внимателен к тому, что ты делаешь.

– Нет, это моя вина. Энергия. Она просто накрыла волной… - Окане закашляла.

– Это было отвержение. Такое происходит, когда идёшь против закона природы, и об этом мне надо было рассказать раньше, - мужчина едва ли не плакал.

– Всё хорошо, - заверила его ученица слабеющим голосом.
– Я устала. Но позже, Мастер, мы всё изучим. Я больше не ошибусь. Обещаю.

Пока она не уснула, гость сидел рядом, осторожно придерживая спрятанную за слоем бинтов руку.

Дни тянулись медленно. Желейна всячески заботилась и о Мастере, и об Окане: кормила её, перевязывала. Приходили члены семьи и друзья: Те Ци и Берт, Лина и Раймонд, и все сочувствовали, тогда как сама пострадавшая непременно старалась держать оптимистичный настрой. Только Мастер становился всё более хмурым и всё чаще надолго пропадал в мастерской. В один момент ученица решила было, что он восстанавливает разрушенное помещение, однако длилось всё уж слишком долго… Спустя месяц повязок на теле стало меньше, и она смогла сама сидеть, кушать и даже потихоньку ходить самостоятельно, а главное - больше не походила на живую мумию. Вновь получив возможность передвигаться, девушка первым делом проверила кристалл связи. На нём было лишь одно короткое сообщение: «Я всё знаю. Приду к тебе сама». Оставалось только ждать; ожидание же было утомительно-скучным. Скрашивали его в первую очередь друзья: Лина и Раймонд. Первая забегала в гости трижды на неделе, рассказывая про эксперимент; у неё всё вроде даже наладилось, и процедуры проходили без травм для здоровья. Второй же заглядывал и того чаще, принося ненаглядной подруге и книги, и украшения, и сладкое: