– Леонид Борисович Один? – переспросила я, таращась на Лёву, как на восьмое чудо света.

– Да, – кивнул тот, всматриваясь в моё лицо.

Не знаю, что он там увидел, возможно, разом смылась вся косметика, отлетели наращённые ресницы, расплылись брови, догнал деформационный тип старения и страшный птоз поразил всю меня от макушки до пяток. Мне было совершенно безразлично, как я выгляжу.

– Ней-ней-нейрохирург? – уточнила я шёпотом, с трудом выговорив знакомое до боли слово. – Тот самый? – уточнила я.

– Есть такое мнение, – настороженно кивнул Лёва.

– А почему Лёва? – вдруг задала я самый неуместный в данной ситуации вопрос. – Леонид ведь Лёня, – заявила я претензионно, будто это на самом деле важно.

Хоть Самоваром Самоварычем бы назвался, главное, что передо мной сидел тот самый врач, о встрече с которым я грезила столько месяцев. Лёва он, Лёня, Иммануил – всё равно.

– Не знаю, – пожал он плечами, не отрывая от меня обеспокоенного взгляда. – Привык. Лёней называют самые близкие и то не все… Фея, ты ничего не хочешь мне сказать?

Он взял меня за руку, начал осторожно перебирать пальца, поглаживать, успокаивая, вот только я никак не могла успокоиться. Мысли метались, как мячики для пинг-понга. В голове шумело, паника накатывала удушающей волной, я словно впала в небытие, не могла сообразить кто я, где, лишь отчётливо понимала одно: мне нужна консультация Лёвы… Леонида Борисовича. Необходимо, чтобы он вылечил Мишу!

– Ты должен вылечить Мишу! – почти выкрикнула я, вопля не вышло только потому, что от волнения охрипла. – Должен! Только ты и можешь, я знаю. Что нужно для этого? Сколько? Я заплачу, честное слово, заплачу. У меня есть деньги, много денег, – врала я безбожно. – И почки, две. Только сделай ему операцию! Мы были записаны в марте, но всё сорвалось. Я не знаю почему, не знаю, но ты ведь можешь сейчас, можешь сделать…

И дальше я назвала, уверена, что с кучей ошибок, название метода, который ввёл Один, и который мог спасти Мишу.

– Я не могу, – покачал головой Лёва… Леонид Борисович. – Это невозможно, Фея.

Что происходило дальше, я понимала с большим трудом и вспомнить не могла бы. Чувствовала, что Лёва не даёт мне скатиться вниз, на пол, упасть на колени перед человеком, который может вылечить Мишу. Если деньги его не прельщают, то может слёзы матери помогут. Ведь он человек, не бездушная машина, я точно это знала, верила в это, иначе, как объяснить его отношение ко мне, моему сыну. Марсом в Венере? Парадом звёзд? Солнечным затмением? Чем?

– Я всё сделаю, всё-всё-всё, – всхлипывала я, не соображая, что делаю.

Пальцы сами по себе начал расстёгивать пуговицы на пижаме. Вдруг поможет? Он же хотел, точно знаю, что хотел, я чувствовала его желание, и не только телом, и могла дать всё, что он только пожелает. Не всё, конечно… Нет, всё! Всё что угодно!

– Господи… Фея, успокойся, пожалуйста, я посмотрю Мишу, обещаю. Подумаю, что можно сделать…

Сквозь слёзы и какую-то глухую решимость я слышала слова Лёвы и не понимала их. Знала одно: я должна спасти сына любой ценой. И спасу!

Мягким захватом сильных рук вокруг тела Лёва меня бережно уложил меня на кровать. Зажмурилась. Пусть так. Я готова. Будь что будет.

Скорее почувствовала, чем поняла, как Лёва перегнулся через меня к панели вызова персонала. Через мгновение дверь палаты распахнулась, я услышала короткий диалог, а ещё через несколько минут почувствовала укол.

Вскоре потолок покачнулся, тело расслабилось, стало на удивление легко и спокойно. Я словно взлетела над постелью, парила в волшебной пыльце, пока не уснула крепким сном без всяких сновидений.

Пришла в себя довольно быстро, наверное, мне вкололи что-то не слишком убойное или на мой взъерошенный организм не действовали и сильные успокоительные.

В палате я была одна, значит, Лёва ушёл на операцию или консультацию, или домой… Мозг зацепился за слово «консультация», план выстроился сам собой и был прост, как всё гениальное.

В больницах существуют платные услуги, когда приходишь и говоришь: хочу на консультацию к профессору Пупкину. И профессор принимает тебя. Хорошо же? Хорошо! А нас с Мишей примет Один. Хорошо же? Отлично!

– Аня, где хозрасчётное отделение? – выпалила я медсестре на посту, нетерпеливо перебирая ногами, как ездовая лошадь перед стартом.

– На первом этаже, справа от гардероба, – ответила та, не поднимая головы.

Я рванула по длинному коридору к лифтам, игнорируя предупреждения Ани о том, что Леонид Борисович не разрешал покидать палату, и Маргарита Карловна тоже. Не до собственного драгоценного здоровья было. Пусть выписывают за несоблюдение больничного режима.

– Леонид Борисович, здесь пациентке срочно нужна консультация, говорит, безотлагательно, – пропела в трубку девушка за стойкой, когда я выказала желание попасть на консультацию к Одину прямо сейчас. Она никак не прокомментировала мой внешний вид, пижаму и размазанную по лицу косметику. – Послезавтра? Шестнадцать тридцать? Шестнадцать тридцать, послезавтра, вас устроит? – вопросительно посмотрела на меня.