Толку от таких сведений было мало. Ясно было одно: отряду предстояло двигаться на юг, преодолевать горы и перевалы, ущелья и реки. И все это в Салатавии и Гумбете – обществах немирных, преданных Шамилю, где еще не ступала нога солдата, где аулы были из камня, и каждый мог оказаться крепостью.

Оставалась еще надежда на господина Синицына, которому Милютин сам давал уроки по глазомерной съемке местности. Докладывая о нем Пулло, Милютин не забыл упомянуть, как этот субъект вызывающе вел себя на маскараде и дерзил высшему начальству. А кроме того, был известен своей идеей fixe насчет вызова на дуэль Шамиля. И что Синицын на самом деле повредился в рассудке после того, как попробовал проникнуть в обитель Шамиля под видом умалишенного, где лазутчика чуть не зарезали раскусившие его притворство мюриды.

Однако Пулло слышал, что душевнобольные люди порой являют чудеса, особенно по части воспоминаний и живости красок при описании когда-то ими увиденного. А потому велел доставить Синицына к нему, чтобы самому его допросить.

Когда Аркадия привезли во Внезапную, Пулло показалось, что этот господин скорее чем-то опечален, чем похож на душевнобольного. Впрочем, и здоровый человек выглядел бы не лучше, окажись он на месте Синицына. Но Пулло знал, что иногда даже очень больные люди считают себя вполне здоровыми, а потому решил побеседовать с бывшим лазутчиком как с обычным человеком.

– Наконец-то, милостивый государь! – бросился он к Аркадию.

– Не имею чести вас знать, – холодно ответил Синицын.

– А я о вас много наслышан, – развел руками Пулло.

– А кроме того, мы виделись с вами на маскараде в Шуре.

– В самом деле? – вгляделся в полковника Синицын.

– Я вас очень запомнил, – убеждал Пулло, хотя ни в каком маскараде не участвовал.

– Нас тогда не представили, но, уверяю вас, вы произвели на общество большое впечатление.

– Не имел такого намерения, – уже мягче ответил Синицын, польщенный словами Пулло.

– Об вас только и говорили! – продолжал льстить Пулло.

– И о вашем подвиге все наслышаны.

– Что вы имеете в виду, сударь? – насторожился Синицын.

– Будто не знаете, – улыбнулся Пулло.

– До вас-то никто не решился проникнуть так далеко к противнику.

– А, это… – махнул рукой Синицын.

– Если бы до Шамиля добрался, было бы о чем говорить.

– Как раз об этом я и хочу с вами потолковать, – объяснил Пулло.

– Не стоит, – покачал головой Синицын.

– Отчего же?

– Оттого, сударь, что в прошлый раз это кончилось ужасно.

– Синицын набрался духу и нервно выпалил.

– Вот вы говорите, что это подвиг, а они… Эти жандармы!.. Душители свободы!.. Они меня к умалишенным упрятали!

– Но вы же умный человек, – успокаивал его Пулло.

– Разве не понимаете, что это было сделано в интересах дела? И ради вашей же пользы.

– Моей пользы? – негодовал Синицын.

– Вы думаете, я и в правду сумасшедший?

– Вовсе нет, сударь, – уверял Пулло.

– Просто начальство так вами дорожило, что пыталось спасти.

– Спасти? – не понимал Синицын.

– От кого?

– Так ведь вас, открою вам тайну, абреки собирались выкрасть.

– Как – абреки? – Аркадий был потрясен.

– Зачем?

– Убить хотели, – сообщил Пулло.

– Когда узнали, что вы их оставили с носом, то поклялись, что отрежут вам голову.

– И Пулло принялся выдумывать дальше.

– По Шуре ночами рыскали, искали вас, драгоценнейший. Знали, что ваши сведения для них – погибель.

– Ах вот оно что!..

– задумался Синицын.

– Так что не извольте держать на нас зла, – дружески похлопал его по плечу Пулло.

– А сведения ваши нам теперь очень пригодятся.

– В поход собрались? – догадался Синицын.

– На Шамиля, – кивнул Пулло.

– Вы ведь дороги знаете?

– Отлично знаю, – с готовностью подтвердил Синицын.

Пулло раскинул перед ним карту.

– Ну вот хотя бы от крепости, – показывал карандашом полковник.

– Вы ведь отсюда шли?

– Точно так, – кивнул Синицын, всматриваясь в карту.

– Значит, по этой дороге? – показывал Пулло.

– Сначала по ней, а после – через лес, напрямую, к аулу этому, как его, Инчха!

– Так-так, – чертил Пулло.

– А что бы означало сие название?

– Не могу знать, – по-военному отвечал Синицын.

– Но по-аварски инч – вроде как птица.

– Впрочем, это неважно, – делал пометки Пулло.

– Значит, сколько туда верст будет?

– Точно не припомню, – задумался Аркадий.