– Полагаю, что-то около двенадцати, если напрямую.

– А далее? – любопытствовал Пулло.

– Далее – Хубар, там у меня кунаки, – сообщил Синицын.

– Кунаки? – удивился Пулло.

– Это хорошо, очень хорошо. Ну а до кунаков сколько верст?

– Что-то вроде пяти, – припоминал Аркадий.

– И все в гору. Он на высоте такой расположен, аул этот.

– Великолепно! – вписывал что-то в карты Пулло.

– А далее, значит, тот самый Буртунай?

– Нет, – сказал Аркадий.

– Там далее овраг, вернее – пропасть, будто земля разверзлась.

– Пропасть… – писал Пулло.

– А затем, если даст Бог из пропасти выбраться, и Буртунай неподалеку, – показал Аркадий место на карте, где по его мнению должен располагаться Буртунай.

– Верст пятнадцать от Хубара будет. А потом уже и главный перевал, за которым Шамиль обитает.

– А в Буртунае у вас тоже кунаки? – спросил Пулло.

– Там – самые надежные, – уверял Аркадий.

– С дворянским, доложу я вам, обхождением. Помню, главного звали… Юнусом! Он-то меня и спас!

– Да вас за такие сведения к ордену следовало бы представить, – хвалил Пулло.

– Думаете, это возможно? – обрадовался Аркадий.

– Кому же давать, как не вам? – заверил Пулло.

– Если не Святой Анны, то уж Владимира непременно.

– Батюшка мой был бы очень рад, – улыбался Аркадий.

– А так как вы имеете честь быть приписанным к полку, то, глядишь, и Георгия не пожалеют, – сулил Пулло.

– Но это, конечно, при положительных результатах экспедиции.

– Я все там знаю! – горячо убеждал Аркадий, уже видевший себя офицером с Георгием на груди.

– Вот и чудесно, – кивал Пулло.

– А теперь расскажите мне про дороги.

– Дороги как дороги, – сказал Аркадий.

– Артиллерия пройдет? – точил карандаш Пулло.

– Обозы, транспорты?

– Наверное, – неуверенно сказал Аркадий.

– Поточнее бы, господин Синицын, – настаивал Пулло.

– Мы ведь не на пикник собираемся.

– Там говорили, что даже через перевал на арбах ездят, как по шоссе.

– А вы сами эти дороги, глазомерно, видели?

– По которым ходил, те видел, а остальные… Мне их Юнус, кунак мой, показывал. Только ведь снег лежал, разве разглядишь?

– Ну что ж, – заключил Пулло, стараясь скрыть разочарование.

– На месте и покажете.

– Я все запомнил, – уверял Синицын.

– Вы только в поход меня возьмите, а там кунаки подскажут.

– Непременно, – обещал Пулло, выпроваживая Синицына.

– А теперь, простите великодушно, служба-с.

Пулло тут же вызвал Милютина, и они снова обратились к карте, сопоставляя показания Синицына со сведениями от других лазутчиков.

– Он, конечно, не в себе, но совсем в другом смысле, – сказал Пулло.

– Маршрут описал весьма картинно.

– Кое-что сходится, – соглашался Милютин.

– По крайней мере путь до первых аулов ясен.

– А там видно будет, – заключил Пулло.

Ночью Лизу разбудил грохот. Она бросилась к окну и увидела, что мимо их дома двигаются войска. Артиллерийские повозки гремели колесами, кони стучали подковами, а пехота шла гурьбой. Офицеры и ординарцы перекрикивались, сбивая батальоны в правильный строй, но по узости шуринских улиц сделать это было затруднительно.

– Уходят?! – всполошилась Лиза и побежала будить семейство маркитантов.

– Кто? Зачем? – сонно откликалась из спальни Каринэ.

– Да проснитесь же вы! – кричала Лиза.

– Войска уходят!

– Без меня не уйдут, – сказал Аванес.

Но все же встал и, подавляя зевоту, подошел к окну. Войска и в самом деле уходили.

– Вай! – заорал Аванес, набрасывая халат.

– Почему уходят? А мой товар?!

Он выскочил из дому и бросился наперерез солдатам.

– Стойте! – кричал он, раскинув руки.

– С дороги! – оттеснил его лошадью прапорщик.

– Какая война без Аванеса? – горестно причитал маркитант.

– Меня возьмите!

Наконец, он заметил Попова, который считался его покровителем.

– Господин полковник! – бросился к нему маркитант.

– А я как же?

– Что же ты спишь, любезный? – удивился Попов.

– Обещали предупредить, господин полковник! – напомнил Аванес.

– Срочный приказ, – объяснил Попов.

– Сам видишь, ночью выступаем. До тебя ли было, когда экстренная надобность.