— А где Илие? — как ни в чем не бывало спросила она у первого попавшегося рабочего, тащившего на плече деревянный лоток с аккуратно уложенными буханками хлеба.

Он был в одних брюках, и тело его колыхалось в такт с лотком, слегка раскачивающимся, точно коромысло. Какой-то акробат, цирковой артист… Стоит только захотеть, и он откуда бы то ни было вытащит Илие на свет… как фокусник: раз, два — и получай!

— Сейчас добуду, барышня, — ответил он приветливо, как показалось, с полным пониманием… Или же дело просто в том, что Илие куда-то отлучился?

И вдруг она оказалась лицом к лицу — откуда он только взялся, из-под земли, что ли? — с Ионом Агаке. Старик вышел на свет, стараясь заслонить плечами парня, державшего лоток, как будто рассердившись из-за того, что тот расхаживает без рубашки.

— Немного подожди, — обратился он к Лилиане не то дружелюбным, не то таинственным тоном. Потом шепнул рабочему: — А ты беги, беги, занимайся делом! — давая понять, чтоб оставил их наедине. — Подожди минутку! — И, наклонившись, еле слышно добавил на ухо: — Пошлите кого-нибудь в кладовку, пускай поскорее выставят оттуда плутоньера. Ну, давай, давай, живее!

Подождав, пока парень отойдет, он осторожно, легким прикосновением взял Лилиану за руку.

— Сейчас увидитесь с бригадиром, — сообщил после краткой заминки. — Если решила прийти без предупреждения — вообще-то нужно всегда договариваться, — значит, случилось что-то особенное, он крайне тебе нужен. Поэтому можно нарушить распоряжение. Правильно? — Он как бы и ее призывал отступить от правил, не бросаться изо всех сил искать Илие.

— Ага! — вздрогнула девушка. — Да, да… То есть… я даже не знаю, что сказать..

— Что тут скажешь… Тяжело, — сказал он, отходя вместе с нею подальше от двери. — Ох, тяжело, дорогая, взбираться на гору, но все равно нужно! Голгофа! И ни за что нельзя подкачать, выдохнуться… Сейчас я его приведу, — наконец сказал он. — Подожди тут.

Появился Кику, застегивая пуговицы на рубашке, которую он только сейчас натянул на тело.

Она следила за тем, как он приближался, торопливо скатывая с рук остатки теста. Мамочки, какие они у него крепкие и мускулистые! Покончив с тестом, Илие стал откатывать рукава рубашки, затем аккуратно застегнул пуговицы и на них.

— Добрый вечер, Бабочка, как хорошо, что решила заглянуть к нам, — проговорил он мягким, добрым голосом.

Она, правда, ожидала, что он куда больше обрадуется ее приходу, однако сразу же простила его, нашла оправдание:

— Извини, что не смогла предупредить. Ты, наверно, занят? — Она почувствовала внезапно, как рада видеть этого славного парня, как счастлива быть с ним рядом.

— Ничего, попрошу кого-нибудь заменить. Может, хочешь есть? Заходи ко мне. Я отлучусь пока на минутку, а ты подумай, чего хочется. Когда вернусь, скажешь.

Он убежал куда-то в дальний угол, когда ж вернулся, был уже без фартука, при полном параде. Брюки казались только что выглаженными, хоть отправляйся в центр на прогулку.

И вот она снова на пороге "кладовки", чулана, в котором хранились всякие бутыли, бочонки. Сколько бы раз она ни была в этом полутемном углу, ее неизменно охватывали одни и те же чувства.

— Я уже придумала, Илие! — на ухо, чтоб не рассмешить рабочих, сказала Лилиана. — Горбушку черного хлеба! Только с подгорелой корочкой, хорошо? — И спряталась у него за спиной.

— Со стаканом сладкого чая, — добавил он, слегка подталкивая ее своей теплой рукой: пускай проходит первой. В "кладовке" было прохладно, вдоль стен тянулись полки, в углу стояла лежанка, покрытая яркой дорожкой. Здесь он отдыхал, когда жара в пекарне становилась невыносимой. — Договорились: и стакан сладкого чая? — Он всегда старался поступать так, как хотелось ей.

— Хорошо, и сладкого чая. Но скажи, пожалуйста, Илие, — проговорила она, переступая порог, — скажи: почему это ты перестал бывать у меня? Ни под окном не показываешься, ни у калитки, даже по улице не проходишь…

— Это не совсем так… — возразил он, стараясь отрегулировать пламя примуса. — И вчера приходил, только был прикручен фитиль на лампе…

— Что ты выдумал? — удивилась она. — Я была дома… Почему ты не зашел, Илие?

— Как можно заходить? — Он все еще возился с примусом, накачивал его, пока наконец пламя не вспыхнуло. — Я так не могу…

— Но почему, Илие? — взволнованно воскликнула она. — Это из-за тебя я прикрутила фитиль, чувствовала, что ты во дворе, и хотела увидеть! И не только вчера — каждый вечер. Уверена, что ты там ходишь… думала о тебе. О нашей дружбе…