Прощание вышло неловким, но я все-таки пожелала темному магу спокойной ночи.

Теперь осталось придумать как за выходные вызволить тетрадь из тайника. И при этом не привлечь ничье внимание.

Глупый порыв сорваться в подвал прямо ночью я подавила сразу. Как показала жизнь, в импровизации я не сильна. Нужно тщательно обдумать план. Выбрать подходящее время, чтоб проникнуть в подвал, и, главное, заранее решить, что делать с тетрадью. Как ее уничтожить?

А еще у меня теперь было родовое кольцо, и как поступить с ним я совершенно не имела представления.

Оказавшись в выделенной мне гостевой спальне, я первым делом достала находку из укромного места.

Металл тускло поблескивал в свете магических светильников. Перстень был довольно большим, и скорее бы подошел мужчине. Но я не смогла сдержать порыв и надела кольцо на указательный палец.

Магические светильники на стенах вдруг закружились по комнате. Я едва смогла вовремя ухватиться за деревянный столбик у кровати, чтобы не свалиться на пол. Перед глазами замелькали разноцветные вспышки, и я едва успела опуститься на постель.

Сначала я решила, что уснула. Обстановка комнаты растворилась и вокруг меня бушевали волны. Я не чувствовала соленых брызг и ветра, который непременно должен был трепать волосы. Но видела, как вода разбивается о каменный пирс.

Разве можно провалиться в сон так быстро?

Я отчетливо помнила, как закружилась голова. И вот я здесь.

Не могло же мне стать плохо от переизбытка чувств?

Это вряд ли, а значит, дело в магии. Точнее, в кольце, наделенном какими-то свойствами.

От размышлений меня отвлек женский крик. Он заглушил бушующее море, и я обернулась на звук.

Женщина в сером неприметном одеянии, волосы закрывал шерстяной шарф. Она держала на руках ребенка. Совсем малышка, в красном пальто и вязаной шапочке из-под которой… выбивались рыжие завитки волос.

Внутри все похолодело, и я нервно сглотнула. Хотелось подойти ближе, как следует рассмотреть не только профиль, но и все лицо той женщины. Изучить каждую деталь. Но я не могла сдвинуться с места, ноги будто приросли к месту, где я стояла.

К девочке тянул руки мужчина. Высокий, давно не молодой, его лицо испещрено морщинами, а из-под черной шляпы виднелись короткие серебристо-седые волосы. В руках у него была трость, которую он убрал подмышку, чтобы удобнее было взять ребенка на руки. Но женщина не желала отдавать свое дитя.

— Нет, пожалуйста! — снова вскрикнула женщина. В ее голосе было столько боли, что на секунду я решила, что она ранена. Мужчина вновь потянулся за ребенком, и женщина отшатнулась. А малышка заплакала. — Не забирайте ее. Я не могу оставить свою малышку, нет…

Слова женщины резко оборвались, и она горько зарыдала, оседая на мокрый от морских брызг камень. Она чуть покачивалась вперед-назад, словно в такт волнам и ребенок стал потихоньку успокаиваться. Тогда мужчина заговорил:

— Ты знаешь, что не можешь взять ее с собой, Эмилин. Или ты спасешь обе жизни, и свою, и ее. Или ничью.

Порывом ветра с женщины слетел шарф, и я отчетливо увидела распущенные, растрепанные рыжие волосы.

Совсем как у меня или у мамы.

Сомнений не осталось. К тому же слова мужчины слышались так ясно, будто он говорил их мне. Я отчетливо слышала ее имя.

В ответ на слова мужчины Эмилин лишь горько всхлипнула.

Следующие слова она прошептала девочке на ухо.

Я не должна была их слышать со своего места наблюдения. Но готова была поклясться, что точно знала, что она говорит.

— Я люблю тебя, мое солнышко, мы будем вместе вновь, я тебе обещаю.

— Она будет жить с отцом, это должно тебя утешить, — проговорил мужчина, потянув руки к ребенку. Но силой отбирать малышку не стал.

Эмилин сама отдала ее в чужие руки.

— Ректор, пообещайте, что позаботитесь о ней… Мартин, он замечательный, но у него нет столько власти.

— Я сделаю все возможное, чтобы защитить ее.

А я наконец поняла, кто этот мужчина. Отец моего жениха. Дариус Аксельдор.

Он знал обо мне правду с самого начала. Сомнений не осталось — именно он был инициатором брачного договора.

Ветер задул сильнее и фигуры словно смыло водой. Будто они были нарисованы. А у меня перед глазами появился выбитый узор балдахина.