Доу Сюй кивнул.

– Да, это так, – сухо подтвердил Линьсюань.

– Но никаких доказательств или опровержений ни один привести не может, слово против слова.

Ответом ей стали два кивка.

– Как мило видеть ваше согласие хотя бы в этом вопросе. Что ж, глава, если вам интересно мнение этой недостойной – совещание можно прекращать. По крайней мере до тех пор, пока не появятся какие-нибудь новые факты.

– Полностью согласен, шибо Шэ, – наклонил голову Чжаньцюн. – И ещё хотелось бы напомнить, что мы все – члены одного ордена, одной семьи. Никому из нас не пристало сеять раздоры, которые порадуют разве что наших врагов.

На лицах некоторых заклинателей всё ещё читалось сомнение, однако все согласно закивали. Доу Сюй обвёл их взглядом и скривил губы:

– Что ж, я и не сомневался, что этому не грозит ничего, страшнее тёплого ветра и мелкого дождика. Я собрал всех только что того, чтобы вы знали, рядом с кем нам приходится жить. А что делать с этим знанием, решайте сами. Я могу отразить любую атаку, но если кто-то ещё вдруг падёт жертвой подкравшегося со спины призрака, не вините этого Сюя!

Он развернулся и широким шагом вышел за дверь. Кто-то откашлялся, явно собираясь прокомментировать последние слова, но Чжаньцюн сделал запрещающий жест, и заклинатель послушно промолчал. Разошлись все быстро и молча, задержавшись лишь для того, чтобы отвесить главе прощальный поклон. Можно было не сомневаться, что за дверью они дадут волю языкам, но сейчас было тихо, не считая звука шагов.

Линьсюань вышел одним из последних – не хотелось идти ни с кем рядом, и вообще кого-то видеть. К счастью, никто и не попытался к нему пристать – кроме Чжаньцюна.

– Шиди!

Уже перешагнувший порог домика главы Линьсюань остановился и медленно обернулся. Из голоса шисюна исчезла вся напускная холодность, теперь он был полон тревоги и заботы, и именно это почему-то взбесило Линьсюаня. Он, в конце концов, не маленький мальчик, чтобы дуть ему на каждый синяк.

– Шиди, как ты? – Чжаньцюн заглянул ему в лицо.

– Я в порядке, – процедил Линьсюань, скрещивая руки на груди.

– Я поговорю с Доу Сюем. Заставлю его взять свои слова обратно.

– Незачем трудиться.

– Шиди, не вини его. Он говорил сгоряча. Со временем он одумается и изменит своё мнение. Вы сможете помириться.

– А почему ты думаешь, что я собираюсь с ним мириться?

Чжаньцюн моргнул, и вид у него стал несчастным. Линьсюаню тут же захотелось рявкнуть на него и потребовать, чтобы он перестал смотреть таким собачьим взглядом.

– Шиди, ну, зачем ты так… Я надеюсь, что ты сможешь наладить отношения с братьями и сёстрами, и твоя жизнь станет лучше…

Линьсюань уже открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь вроде: «однажды ты уже пытался сделать мою жизнь лучше!..» И закрыл. Что это с ним, зачем обязательно бить по самому больному? Он словно на мгновение превратился в оригинального Линьсюаня, неспособного простить однажды совершённое непредумышленное зло. Сколько можно пинать человека за одно и то же?

– Чжаньцюн… – злость всё ещё клокотала внутри, и Линьсюань повёл в воздухе рукой, опасаясь неосторожным словом выплеснуть её наружу. – Не надо. Просто… не надо.

Шисюн продолжал умоляюще смотреть на него.

– Поговорим позже, хорошо? – быстро добавил Линьсюань. – Мне нужно побыть одному.

За ворота он почти выбежал, но Чжаньцюн, к его облегчению, больше не пытался его остановить. Беспрепятственно добравшись до своего дома, Линьсюань захлопнул за собой двери, словно за ним гнались. Некоторое время он пытался заняться обычными делами: нарисовать ещё парочку талисманов, проверить ученические работы, просмотреть сметы своего хозяйства, включавшего расходы на учеников – но всё валилось из рук. Да, не думал он, что происшедшее настолько выбьет его из колеи. Он и сам не заметил, как успел привязаться к Доу Сюю, несмотря на все полученные от него на тренировках тумаки. Был всего лишь в одном шаге от того, чтобы обзавестись другом – первым настоящим другом в этом мире. Не как с Чжаньцюном, снова и снова мучительно пытающимся искупить давным-давно искупленную вину. Не как с учениками, смотревшими на него снизу вверх. С шиди Доу они были на равных.

А ведь если б его принял Доу Сюй, за ним потянулись бы и остальные, рассудив, что раз такой славящийся прямодушием человек признал этого Хэна, значит, тот и правда изменился. И вот – всё рухнуло из-за глупой случайности. Пусть доказательств действительно никаких, пусть многие сомневаются, но кое-кто, как шисюн Ли, готов поверить – из-за репутации Хэна Линьсюаня. Нет дыма без огня, ветер не дует из пустой пещеры. Пойдут слухи и перешёптывания, историю приукрасят, подольют масла и добавят уксусу – и вот уже готов новый кирпичик в стене отчуждения, что стоит между ним и остальным орденом. Чжаньцюн в своей тревоге был не так уж и не прав.