Улыбка сползла с лица Чжаньцюна. Некоторое время он молчал, потом сел за стол и жестом предложил Линьсюаню занять место напротив.

– И что ты ответил? – спросил он.

– Я не сказал ни да, ни нет, потребовав гарантий искренности. Когда – если – их предоставят, мой ответ будет зависеть от тебя.

– В каком смысле?

– В прямом. У меня есть идея – мы можем действительно начать информировать главу Мэя о наших делах, но лишь о тех, о которых ты сочтёшь нужным. Или, если тебе этот план не по душе, при следующей встрече с его посланцем я откажусь.

На этот раз Чжаньцюн молчал дольше.

– Ты хочешь… повести с Мэями игру?

– Угу.

– Это может быть опасно.

– Кому и чем? Мне или ордену?

– Тебе. Если Мэй Цзыдянь разгадает твою хитрость, ты получишь личного врага.

– Мы с ним и так не друзья, – хмыкнул Линьсюань.

– Шиди, не будь столь легкомыслен.

– Шисюн, давай начистоту. Если б вместо меня к тебе с этим предложением пришёл кто-то другой – ты бы согласился?

– Ты понимаешь, на что вызываешься? – после ещё одной паузы спросил Чжаньцюн. – Если это станет известно кому-то помимо нас двоих, ты можешь прослыть предателем. Даже если будет доказано, что ты действовал в интересах Линшаня, двурушничество – недостойный путь для благородного мужа, а твоя репутация…

Он запнулся.

– И так оставляет желать лучшего, ты это имеешь в виду? – продолжил Линьсюань. – Так значит, я ничем особо и не рискую. Обвинением больше, обвинением меньше…

– Шиди!

– Я серьёзно. Не хотел напоминать тебе об этом, но ты и сам видел – благородные мужи, вроде Доу Сюя, готовы обвинить меня при малейшем поводе, а то и вовсе без повода. И как я себя веду, значения не имеет.

– Я всё же надеюсь, что вы помиритесь, – Чжаньцюн хмуро посмотрел на тушечницу, выполненную в виде озерца меж миниатюрных гор. – Я тоже не хотел тебе об этом напоминать, но его недоверие к тебе – всё же во многом следствие твоих собственных поступков.

– Не буду спорить, и если Доу Сюй действительно протянет мне руку, я её не отвергну. Но я не могу мириться в одиночку. И если он и подобные ему продолжат думать обо мне плохо, или даже ещё хуже – я переживу.

Он не лукавил – правду говорят, что с бедой надо переспать. Прошедшая ночь примирила Линьсюаня с обрывом наметившейся дружбы, а перспектива поводить за нос главу Мэя и вовсе наполнила воодушевлением. Во время чтения этот персонаж сразу вызвал неприязнь, а иногда и вовсе бесил своим повышенным даже по местным меркам снобизмом и неразборчивостью в средствах. К тому же было обидно за Чжаньцюна, которого эта парочка, глава Мэй и мастер Хэн, в конце концов действительно ухайдохали. Вот и восстановим историческую справедливость, а заодно подержим руку на пульсе. Если Мэй Цзыдяню отказать, он может начать искать другие пути ослабить Линшань и убрать главу Ши, и кто знает, до чего додумается. А так – пусть согласовывает свои действия с союзником, тогда можно будет придумать, как им противостоять. А спустя пару-тройку лет выступит И Гусунь со своими правами на трон, и с главой Мэем так или иначе будет покончено.

– Так значит, ты решил, – констатировал Чжаньцюн.

– Дело за твоим согласием.

– Скажи мне честно – если я откажу, ты всё равно попытаешься?

Линьсюань моргнул. Переступая порог, он искренне думал, что поступит так, как скажет глава Ши. Отказ Чжаньцюна существенно осложнил бы задачу, да и проворачивать что-то за спиной у главы и друга как-то… Но в этот момент, заглянув в глаза Чжаньцюна, Линьсюань понял, что тот прав. Когда Андрей читал книгу, глава ордена Линшань был просто симпатичным ему героем, и описание его смерти вызвало досаду. Но теперь, когда они прожили бок о бок несколько месяцев – терять его стало действительно страшно.

И раз уж судьба вложила ему в руки способ этому помешать, он им воспользуется. Риск? Он будет рисковать на каждой ночной охоте. Забавно, он всю жизнь был мирным гражданским и никогда не подозревал в себе такого авантюризма, но перспектива биться с нечистью и участвовать в политических играх не вызывала никаких опасений. Не то передалась часть авантюризма от прежней души вместе с осколками памяти, не то…

А, впрочем, какая разница.

– Так ты разрешаешь? – помолчав, спросил Линьсюань.

– Да, – судя по тому, как поджались губы Чжаньцюна, ему это решение было не по душе. – Но ты будешь все свои действия согласовывать со мной. Никакой самодеятельности!

– Хорошо, – с готовностью согласился Линьсюань. – Обещаю.

Чжаньцюн посмотрел на него с подозрением, но кивнул.

– Тогда дождёмся их ответа. Где и когда вы договорились встретиться?

– В заведении Матушки Гу, после того как над лавкой господина Се за Ивовым мостом повесят фонарь в виде кролика.

– Что ж, я отправлю своих людей проследить за этой лавкой и её хозяином.

– Он может ничего не знать, – сказал Линьсюань. – Просто ему предложат заплатить за вывешенный фонарь – кто откажется?

– Возможно, – сдержанно согласился Чжаньцюн. – Скажешь мне, когда соберёшься на встречу с этим… посланцем.

Линьсюань кивнул.

*Маогуй - призванный злым колдуном дух кошки, который вселяется в жертву и пожирает её изнутри.

* * *

Орден Линшань тонул в море хризантем. Они были везде – на клумбах рядом с домиками, на склонах горы и полянах под ними, в стоячих вазах во дворах и подвесных на карнизах: розовые, оранжевые, жёлтые, белые, лиловые. Почти на каждой поверхности в доме Линьсюаня поселилось по букету. Не зря праздник Двойной Девятки – девятого дня девятого лунного месяца – зовётся также праздником Хризантем.