– Господин бессмертный…

Линьсюань обернулся. Перед ним стоял отец Лан Ду.

– Господин бессмертный, смилуйтесь, – мужчина опустился на колени и поклонился, уткнувшись лбом в пыльную землю. – Наша Ду наш последний ребёнок. Если её казнят, некому будет приносить жертвы предкам! Умоляю о милосердии!

– Встаньте, – вздохнул Линьсюань, чувствуя себя очень неловко.

– Смилуйтесь! – снова всхлипнул Лан-старший, чуть приподняв голову.

– Вашу дочь буду судить не я, – глядя на него сверху вниз, объяснил Линьсюань. – Вы можете принести прошение главе ордена. Возможно, он примет во внимание ваше положение и сочтёт возможным смягчить приговор.

Вполне реальная перспектива, кстати, бывало, единственных детей миловали именно из этих соображений – чтобы не прервались жертвоприношения предкам. Больше добавить было нечего, и Линьсюань решительно отвернулся от коленопреклонённого человека. Весь обратный путь они с Сяо Ми проделали в молчании.

* * *

– Чан Сюэ, а ты видел Мост Безысходности?

– А тётушку Мэн-по? Она тебя своим супчиком не угощала?

– Да не видел я ничего! – в который раз отбивался от любопытных соучеников Чан Сюэ. – Ни моста, ни тётушки.

– А что видел?

– Ничего. Темноту. А потом какой-то свет, и всё, я очнулся.

– Эх… – с досадой сказал кто-то, и И Гусунь фыркнул про себя, орудуя метлой. Дорожки и дворики нужно было мести круглый год, но внутренние ученики таким не занимались. И теперь просто толпились у дома своего наставника, хотя давно должны были заняться делом.

– Должно быть, ты всё-таки хлебнул супа забвения, вот и не помнишь ничего.

– Дурень, тогда бы он вообще всю свою жизнь забыл…

Весть о том, что один из учеников мастера Хэна побывал у самых Жёлтых ключей, а потом стараниями своего учителя вернулся обратно, облетела весь орден как пожар. Другие ученики, оказавшиеся свидетелями происшествия, не скупились на краски, расписывая всем, желающим слушать, как было дело, и Гусунь сперва решил, что они врут, прославляя учителя. Ну, или, по крайней мере, преувеличивают. Но где там, если уж сама мастер Шэ Ванъюэ оказалась впечатлена! Нет, само по себе спасение после утопления не было чем-то особо чудесным, с этим порой справлялись даже обычные люди. Вот только мастер Хэн сумел сделать это каким-то новым, прежде невиданным способом.

Так получилось, что именно Гусуню выпало принести чай и вино на собрание главы и мастеров, где обсуждалось происшедшее, а потом прислуживать им за столом. Шэ Ванъюэ сперва казалась обычной: спокойно сообщила, что у Чан Сюэ всего лишь небольшое отравление тёмной ци, неделька-другая, и будет в порядке. Даже уединённой медитации не потребуется. И только когда все уже начали расходиться, она вдруг, презрев запрет на прикосновения между мужчинами и женщинами, поймала мастера Хэна за запястье, усадила напротив себя и потребовала:

– Так, рассказывай. Что именно ты сделал, и как?

Рассказ Хэна Линьсюаня Гусунь уже не услышал, так как ему пришлось уйти вместе со всеми. Сам мастер Хэн, кстати, об этом случае больше не распространялся, скромный какой. Только на следующий день во время урока вдруг сделал объявление:

– Я хочу, чтобы отныне вы всегда, отправляясь на ночную охоту, брали с собой сигнальные огни. Не один на всех, а чтобы был у каждого. Даже если на групповую охоту, даже если с наставником. Запомнили?

Внутренние ученики закивали. Гусунь тогда опустил глаза на свои руки. Уж его-то на ночную охоту точно не возьмут. Разве что столы и кубки таскать, когда Линшань устраивает специальную большую охоту, приглашая на неё другие кланы.

– Эй ты!

Гусунь обернулся на вырвавший его из воспоминаний окрик. К нему направлялся Бай Цяо.

– Ты что всё возишься? – недовольно спросил старший ученик. – Когда уже закончишь наконец?

– Уже закончил, Хэй Цяо.

– Что?

– Прошу прощения у старшего ученика, оговорился.

Бай Цяо побагровел, видимо, намёк на его некрасиво черномазую физиономию оказался достаточно болезненным*.

– Ты, ублюдок…

Он осёкся, потому что дверь дома мастера Хэна распахнулась, и хозяин вышел наружу, да не один, а в сопровождении самого главы. Ученики тут же замолкли и поклонились, Гусунь отдал поклон со всеми, не выпуская метлы. Глава Ши оглядел бездельничающих парней, но никак не прокомментировал, а повернулся к мастеру Хэну:

– Значит, мы обо всём договорились?

– Разумеется, глава.

– Тогда откланиваюсь.

– Берегите себя.

Ши Чжаньцюн направился было к воротам, но тут его взгляд скользнул по Гусуню, и глава приостановился. Повинуясь его кивку, юноша подошёл ближе, ещё раз согнувшись в поклоне.

– Когда закончишь мести, будь добр, отнеси это в город судье Кану.

– Слушаюсь, глава, – Гусунь принял извлечённый из рукава запечатанный свиток.

Около лестницы Тёмной Черепахи Гусуня окликнул один из соучеников. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, парень наклонился к уху Гусуня и прошептал: