— Эти слова знают все партизаны и даже «сечевики». А знают ли их немцы, спроси у пленного обер-лейтенанта.

— Виноват. Но не очень, товарищ генерал-майор. Я и в самом деле верю, что не отлита для меня пуля, — улыбнулся Гаврила.

Василий Андреевич внимательно посмотрел на Хуткого, задержал взгляд на его длиннополом, в дырках от пуль и осколков пальто.

Гаврила понял, что генерал сейчас скажет: «Когда ты уже снимешь это пальто?» Он решил опередить его:

— Вы сами в порванной фуфайке ходите. Видел, Надя дырку зашивает. Так почему же мне, рядовому члену партии, нельзя носить это пальто, хотя бы для маскировки? Не видно ни маузера, ни портупеи с планшеткой. Вот разгромим фашистов, тогда я весной на колхозной подсолнуховой плантации поставлю палку и надену на нее свое пальто. Пусть пугает воробьев.

— Хорошо. Иди и подкрепись. Спасибо за разведку, хотя и очень тяжелы для сердца твои сведения, — сказал генерал.

В светлицу вбежала Леся Тулина с листком бумаги в руке.

— Из штаба корпуса передали: в нашем квадрате блуждает обоз с ранеными красноармейцами. Пятьдесят подвод. Сто пятьдесят раненых бойцов. Мы должны их разыскать и приютить.

— Еще одна новость! Гуманец! — повернул голову Василий Андреевич ординарцу. — Немедленно вызовите Шпиленя, Микольского, Салькова и полковника Марухина!..

В лучах солнца серебрились восемнадцать «юнкерсов». Оберст Вассерман высунулся из башни «тигра» до пояса и помахал белой перчаткой пилотам, которые так хорошо поработали против бандитов генерала Василия. Летчики словно увидели взмах его перчатки, некоторые «юнкерсы» качнули крыльями с черными крестами.

Стоял небольшой морозец. На обочинах дороги застыли дубы, еще не скинувшие пожухлую листву, столетние корабельные сосны с багряно-зелеными кронами хвои. Хорсту Вассерману не хотелось спускаться в машину — уж очень красиво выглядел осенний лес.

По приказу фельдмаршала Манштейна оберст Вассерман с пятнадцатью танками должен был отсечь от железной дороги и шоссе Ровно — Луцк партизан и перерезать путь красноармейским частям на Ровно с севера, от Костополя.

«Тигр» Вассермана шел третьим среди четырнадцати «пантер». На броне командирской машины находилось десять автоматчиков. Двое из них вооружены новым видом противотанкового оружия — фаустпатронами, от которых не будет спасения даже «КВ».

Еще двадцать танков во главе с фон Дем Бахом шли на юг от Цумани, чтобы помешать русским прорваться через шоссе Луцк — Цумань — Ровно на северо-запад, в направлении Дубно. Такой прорыв может создать угрозу полного окружения Ровно и открыть ворота к Бродам.

Командир «тигра» посоветовал Вассерману спуститься в танк и наблюдать за местностью через триплекс. Но Вассерман не обратил внимания на его слова. Кого опасаться? Подразделений Красной Армии нет. По партизанам генерала Василия только что нанесли удар «юнкерсы».

У группы оберста Вассермана было и другое задание. Его танки и мотопехота на нескольких десятках грузовых машин должны были затянуть узел «мешка», в который попал генерал Василий под Цуманью и Деражним.

Манштейн, фон Дем Бах и Хорст Вассерман все продумали. Кавалеристы русских генералов Баранова и Соколова устали за три недели боев, распылили свои силы. Им надо несколько дней, чтобы прийти в себя. За это время можно покончить с партизанской группировкой генерала Василия.

Так все и будет. Красные в Польшу не пройдут. Уже завтра от отрядов генерала Василия останется мокрое место. Три пехотные дивизии и танки Вассермана уничтожат партизан.

Комбриг Микольский сел на пенек возле Андрея Стоколоса, принимавшего радиограмму из штаба Василия Андреевича.

— «Молния», — сняв наушники, сказал Андрей. — В нашем квадрате обоз с ранеными красноармейцами. Пятьдесят подвод. Надо разыскать. Спасти. Комбригу явиться срочно на совещание в штаб.

— Как мог попасть во вражеский тыл обоз с красноармейцами? — пожал удивленно плечами Микольский. — Матка боска! Двое наших мчат от Ровенского шоссе! — воскликнул он и резко поднялся.

Когда всадники подъехали — это были партизаны из дозора, — Микольский встревоженно спросил:

— Что случилось?

— Пятнадцать танков…

— Один громоздкий. Здоровенный…

— А за ними штук двадцать грузовиков с солдатами… — перебивая друг друга, ответили партизаны.

— Бронебойщикам! Гранатометчикам! — крикнул Микольский. — Приготовиться к бою! Вот тебе и «Червона ружа…». Здоровенный, громоздкий — это «тигр». Я видел этих зверей в Москве на выставке трофеев. Андровский! Бери пятьдесят всадников и три расчета ПТР. Мы тут начнем, а вы ударите в хвост колонны.

Андрей взял с подводы завернутую в плащ-палатку десятизарядную винтовку СВТ с оптическим прицелом, проверил, есть ли в магазине патроны, вытер носовым платком масло с затвора.

…Рокот танков нарастал, приближался. Стоколос с винтовкой в руке и автоматом, висевшим на груди, стоял возле комбрига. Тот с недоверием посмотрел на СВТ.

— С такими винтовками мы с Ваней Оленевым начали войну в три часа пятьдесят пять минут по московскому времени, — сказал Андрей.

— Война началась в четыре часа, — поправил его кто-то из бойцов.