— Потому что она не явилась в этот мир вместе с домом. Он был сотворён уже здесь. Один идиот полтора столетия назад совершил ритуал призыва демона. И, как легко можно догадаться, между появлением Сатис в Великобритании и возведением дома здесь должно было пройти некоторое время.

— А ты знаешь, кто был тем идиотом?

— Только по слухам. Я ведь тогда ещё даже не родился. Кажется, это был какой-то учёный археолог. Не припоминаю, чтобы кто-то при мне упоминал его имя. Но ты можешь расспросить подробности у Тиббота. В те годы они жили по соседству.

— Правда?! — горячо удивилась Шемс, но сразу же сникла. — Не больно-то Тиббот щедр на подробности.

— И, надо сказать, тут я его понимаю. Тема эта скользкая, а для Тиббота с Лльюэллином похоже, куда более болезненная, чем для остальных.

— Так ты не знаешь, что стало с тем археологом, проводившим ритуал?

— Сатис его съела. Вообще-то нет тут ничего удивительного, ибо голодному демону нужно было восстановить силы.

Шемс передёрнуло от отвращения.

— А что случилось потом?

— И не припомнить в который раз мне задают этот вопрос. Я давно сбился со счёту… Да много чего случилось. После того как первый приступ голода был утолён, Сатис присмотрелась к окружающему её новому миру и поняла, что столкнётся с серьёзными проблемами, если останется в своём истинном обличие. Поэтому, ещё не до конца освоившись, она принялась искать тело, в которое можно вселиться и жить спокойно дальше, не вызывая подозрений. Человеческое тело. И первой на кого Сатис наткнулась, оказалась мать того самого археолога. Старая, больная женщина, практически находившаяся одной ногой в могиле. Не слишком удачный выбор. Однако на тот момент Сатис ещё плохо разбиралась в нюансах человеческой биологии.

— Но она же могла потом в любой момент поменять тело.

— Будто это так просто. Требуется сложный ритуал и большие затраты сил. Душа демона слишком велика для земных существ, она разрывает их изнутри. Дом магией защищает тела от увядания, но вернуть молодость он никому не может. Сатис же безусловно очень могущественна, но вынуждена львиную долю усилий тратить на поддержание функционирования занятой ею плоти. Процесс перемещения ещё больше ослабит её и, возможно, сделает уязвимой.

— Эм… Ты уверен? — Шемс вспомнила Тиббота, достаточно быстро пришедшего в себя, после нападения Евгении.

— Властвующая уверена.

— Значит она решила навсегда остаться в теле той старухи?

— Я этого не говорил. Властвующая достаточно быстро поняла свою ошибку и немедленно начала поиски идеального кандидата. Уж не знаю, как быстро сформировались основные требования: молодое здоровое тело, наличие магических способностей, а также подходящие для проведения ритуала место и время. Это значит, что должны совпасть множество деталей: расположение звёзд, определённая фаза луны… Если сделать всё идеально, кое-кто получит и бессмертие, и могущество, и абсолютную свободу действий в этом мире.

Прокручивая в голове рассказ Дарреля, Шемс отошла от стола. Взгляд привлечённый мягкими приглушёнными красками коснулся большого полотна в лаконичной раме из двойного багета. Словно невидимым магнитом её потянуло к картине, сохранившей и передающей зрителю атмосферу нежного уединения и ленивого сонного утра, утопающего в белом тумане. Эта картина столь разительно отличалась от фэнтезийных работ Тиббота, развешенных по стенам коридора, а потому с трудом верилось, что они были написаны одним человеком. Картина дышала таким умиротворением, что Шемс стало больно. Странная тоска по родному прошлому заползла в сердце, пронзая, будто жало осы, отравляя кровь, будто яд гадюки. И так вдруг нестерпимо захотелось вернуться домой, к солнцу, к нормальным живым людям.

— Кажется, я поняла, как это работает, — сказала она негромко, сумев-таки сдержать слёзы и внезапно улыбнулась. — И я нисколько не злюсь на тебя. Знаю, ты просто выполняешь порученную тебе работу, параллельно борясь с собственными эмоциями.

— Это ты о чём? — Даррелю пришлось вновь оторваться от чтения, чтобы перевести недоумевающий взгляд на девушку. Она стаяла в стороне, хрупкая и какая-то потерянная, скрестив руки на груди и прожигая его зелёным огнём глаз.

— Властвующая приказала тебе мучить меня!

— Мне казалось, мы просто разговариваем. Разве нет? И осторожнее, пожалуйста, не задень артефакты, большинство из них — часть бесценной коллекции.

— Знаю, что сглупила, притащившись сюда. Тиббот так считает… А я… А куда мне было деваться? Мама умерла, папа — будто чужой человек!.. Наверно было бы проще прыгнуть с моста. Есть в нашем городе один подходящий, прямо над путями, где товарняки ходят… Но я не отважилась.

— Это ещё что? Мне подростковых истерик только не хватало, — на мужском лице появилась тень растерянности. — Прекращай плакать.