— Тогда какого… — призрак кашлянул. — Почему, дитя, ты не с мужем в спальне, а в своем кабинете, босиком и посреди ночи?

— Сны, — повторила я слово, которым и начала разговор, уведенный дедушкой в другое русло.

— Полет снится? — почему в его голосе сквозит сочувствие?!

Я смогла лишь кивнуть, вновь и вновь прокручивая в голове тон, с которым был задан вопрос.

— Ясно, — он улыбнулся. — Значит, лет через восемь-десять встанешь на крыло, еще лет пять — и сможешь подолгу держаться в воздухе.

Он кивнул на мой вопросительный взгляд.

Да, я не обсуждала эту тему даже с супругом, считая ее не просто слишком личной. Мне казалось, что невозможность обернуться делает меня ущербной, недостойной Расара и места, которое было отведено мне в мире.

— Дракон оборачивается или в раннем детстве, тогда, когда только учится ходить, тогда же он учится и летать. Если же кровь не чиста, или, как в твоем случае, на магии стоит печать, которая будет рассеиваться долго — тогда первое обращение происходит позже, намного позже. Элонит тот ещё перестраховшик, — я прищурилась — вот наконец я и узнала имя своего настоящего отца (супруг никогда не называл темного мага, спасшего мне жизнь по имени, как и дедушка, вот только первый имени, скорее всего не знал, а второй попросту не считал нужным его упоминать). — В твоем случае происходит своего рода перестройка всего организма, частично сознания. Вот скажи, Эль, ты боишься высоты?

— Раньше боялась, — призналась я со стыдом. — Но сейчас — нет, помню, как стояла на крыше семейного замка в Саане и… я не боялась упасть, — я зажмурилась, благодарная собеседнику за то, что он не прервал и дал мне договорить, погрузиться в мои мысли и счастливые воспоминания с пьянящим вкусом свободы и полета.

— Вот видишь. И так во многом. Постепенно будет приходить драконье зрение и обоняние, ты будешь разбирать окружающий мир на запахи и оттенки, перестанешь врезаться в стены по ночам, когда темно, — он улыбнулся. — И когда твоя магия сможет подчинить себе пространство для оборота — это произойдет. Не стоит торопить это событие, потому что потом будешь с радостью вспоминать о днях, когда была человеком.

— А откуда Вы знаете?

— Представляю, сколько времени у меня освободилось бы, если бы не было болезненной необходимости подниматься в небо и порой подчиняться инстинктам, — он улыбнулся, будто объяснял таблицу умножения ребенку. — Главное, помни: первый полет будет подтверждением того, что в тебе не осталось мертвой магии, а значит, ты сможешь познакомиться с родителями и с братом.

Я постаралась улыбнуться — это отдавалось болью, но слова, произнесенные дедушкой, вновь дали надежду на то, что встреча состоится (я почти не касалась этой темы в разговорах с супругом — мне не хотелось видеть его взгляд, полный сочувствия и слышать неизменное: "всему свое время"), и она будет позитивной.

— Ни одна драконица не отдаст своего ребёнка по доброй воли, — прикосновение призрака к плечу было похоже на прикосновение теплого, очень плотного потока воздуха. — У твоей мамы не было выбора.

Покачав головой, я улыбнулась. Окажись я в обстоятельствах, подобных тем, в которых оказалась мама — поступила бы подобно ей, и пусть это решение далось бы мне не просто, но я бы справилась.

— Но ведь отец мог сделать то же, что он сделал с моей мамой — заблокировать магию, уничтожить огонь, — произнесла я и в этот же миг одернула себя — тогда у меня не было бы привычной мне жизни, не было бы Расара, в которого я, кажется, влюбилась окончательно.

— И что бы он получил, ослушавшись предсказателя? Обращаясь к провидцу, стоит принимать услышанное и следовать этому, иначе судьба решит, что над ней смеются и пытаются сыграть с ней. Ты стала бы сильным магом, но какой ценой? Мало того, что противоборствующих сил в тебе было ровно поровну, так еще и последствия могли бы быть любыми.

— Взрослые драконы и сильные маги, а верят в предсказания, — проворчала я.

У меня подобные “пророчества” ассоциировались не с некими ритуалами и традициями, а именно с гадалкой на рыночной площади в ярмарочный день. Хотя зайдя в такой шатер, принадлежащий провидице за несколько месяцев до знакомства с Расаром, я получила предсказание путешествия и смены обстановки.

— Верим, — он серьезно кивнул. — Но порой лучше не знать, к чему приведет тебя судьба.

Я вздохнула, опускаясь наконец в удобное кресло за столом, заваленным письмами и документами. Да, теперь я признавала правоту Расара в том, что помощник необходим и, желательно, не один, а хотя бы двое, ведь усмотреть за делами провинции и делами, происходящими в Капитолии попросту невозможно. Радовало одно — со всем, что было связано с Фарсаном, мне помогал дедушка, впрочем, порой его суждения и высказывания были настолько едкими, что я поражалась — почему его не убили раньше?

С делами Совета мне помогал Расар, порой ворча о недостатке времени и регулярно требуя законную, по его мнению, благодарность, от которой у меня краснели не только щеки, но и уши.

— Иди в спальню, — проворчал дедушка. — Я к утру оставлю свои заметки.

— Хорошо, — пробормотала я, с благодарностью глядя на чересчур деятельного призрака. — Только…

— Только что? — спросил мужчина, поднимая брови и всем своим видом вопрошая, что меня может не устраивать.

— Просто спасибо, — улыбнулась я.