И вообще странно было думать, что существует язык, на котором говорят о столь многих безумно интересных вещах. И этот молодой человек, этот господин Лигенхейм, он тоже говорит по-английски, хотя и похуже, чем Ирма. Раньше она не знала об этом точно, но с тех пор, как они вдвоем составили группу, чтобы было дешевле и веселей, это ей стало яснее. Теперь они оба приходят на урок в одно время, не так, как раньше, когда одна приходила, а другой уходил, или наоборот. Им и с курсов идти какое-то время одной дорогой, и они часто уходят вместе и разговаривают на английском языке, в котором Ирма сильнее, или на немецком, в котором сильнее молодой человек.

Случается довольно часто, что они вдвоем входят в дверь госпожи Бретт, словно шли одной дорогой или будто сговорились прийти вместе, так, чтобы учительнице открывать дверь только раз. После урока они уходят тоже вместе, и господин Лигенхейм всегда помогает Ирме надеть пальто, прежде чем берет с вешалки свое пальто, так что графин, который на столе, не опрокидывается и стакан не падает и не усеивает пол острыми осколками.

Как-то раз молодой человек помог Ирме затянуть «молнию» на галоше, самой Ирме это не удавалось. Но госпожа Бретт не видела этого, она уже не выходит в коридор с тех пор, как решила, что графину и стакану ничто не угрожает больше. Ирма и молодой человек всегда вдвоем, когда они одеваются или раздеваются в коридоре.

В тот же самый день, когда была эта история с «молнией» на галоше, молодой человек, прощаясь, поцеловал руку Ирмы посреди улицы при стечении народа. Ирме стало как-то жаль бедного парня, что ему пришлось целовать ее руку сквозь перчатку. На следующий день Ирма при прощании намеренно сняла перчатку, но на сей раз молодой человек забыл поцеловать руку.

Потом «молния» на галоше Ирмы снова перестала слушаться, сколько ни тяни ее, так что синеет рука, и молодой человек снова вежливо пришел на помощь. В этот день Ирма, прощаясь, опять подала руку без перчатки, и теперь молодой человек схватил ее двумя руками и прижал к своему сухощавому лицу, так что кончик носа у него даже расплющился.

И Ирме стало стыдно, что кончик носа у него расплющился, и она покраснела вся и подумала: это от любви, этот расплющенный нос, бедняга уже знает немножко, что такое любовь. Но какая любовь вернее — запах клевера, которым бредил мой муж, или расплющенный нос этого парня? Ах да! У Ээди были розы, они тоже означали любовь… посреди дороги… под ногами…

— Сударыня, разрешите я немножко провожу вас, — спросил молодой человек, когда нос его уже не был расплющен.

— Пожалуйста, — ответила Ирма.

И они пошли вдвоем дальше, будто захотели попрощаться еще раз, чтобы молодой человек еще раз мог расплющить свой нос о руку Ирмы. Но если это было потаенным их желанием, то оно не исполнилось, ибо навстречу им вдруг попался Рудольф, и Ирма растерялась и познакомила господина Лигенхейма со своим мужем, так что растерялся и молодой человек и не знал, что делать, что сказать и куда идти. Положение спас господин Всетаки, который сказал с обычной своей вежливостью и естественностью, как заметила Ирма:

— Я очень вам благодарен, молодой человек, что вы составили общество моей жене. Не окажется ли у вас еще времени и желания погулять с нами вместе?

— С удовольствием, но, к сожалению, меня ждут дома, — ответил молодой человек.

— Что ж, ничего не поделаешь, до свиданья, — сказал Рудольф.

Поведение мужа успокаивающе подействовало на Ирму. В самом деле, к чему эта растерянность? Ничего же не было, молодой человек немного проводил ее, провожал очень вежливо, разве что расплющил свой нос, целуя ей руку.

— Это тот молодой человек, который вместе со мной занимается английским языком, — объяснила Ирма, когда парень ушел.

— Славный парень, — похвалил его Рудольф.

— Ведь верно? — подтвердила Ирма. — Отец его, кажется, немец, а мать эстонка.

— Сразу видно, в нем есть что-то, какая-то обходительность, — сказал Рудольф.

— Да, мне тоже показалось, что есть какая-то обходительность, — согласилась Ирма. — Мы уговорились: идя с урока, один день разговариваем по-английски, и я поправляю его, а другой день — по-немецки, и он поправляет меня. Это очень интересно и полезно для нас обоих. Ты не против, что мы упражняемся и поправляем друг друга?

— Абсолютно ничего не имею против, — ответил Рудольф. — Только, дорогая, зачем ты познакомила его со мной, этого вовсе не нужно было делать, потому что…

— Это вышло неожиданно для меня самой, — объяснила Ирма. — Я не собиралась этого делать, но, когда вдруг появился ты, я подумала — пусть ты будешь знать, с кем я хожу и кто меня иногда провожает домой, вот я и познакомила вас…

— Большой беды от этого знакомства нет, — успокоил Рудольф жену, — но в будущем будь осторожнее. Подумай, что было бы, если б ты стала знакомить меня со всеми своими однокурсниками. Мне пришлось бы держать шляпу в руке, я не смог бы из-за приветствий надеть ее на голову. К тому же для тебя они коллеги, а для меня нет. Ты ходишь с ними, чтобы упражняться в языке, или сидишь в кино…