Стоит ли ей выходить замуж за Винсента? Но, если нет… Тогда, что делать?

Узнать бы наперёд единственный верный путь. И чтоб глупое сердце успокоилось, перестало ныть так отчаянно.

От дурных мыслей нещадно болела голова. В последнее время Инария часто читала, воссоздавая в памяти те старые книги, которые ей когда-то нравились.

Кое-где даже остались неровные заметки о добре, зле, справедливости и великой любви… За этим делом её и застал Адам, старый привратник поместья.

— Простите, леди Монтроуз… - казалось, будто мужчина запыхался. Он даже держался за спину, морщась от боли. – Кто-то проник в склеп.

— Что? – Инария уронила книгу.

Склеп…? Потревожен фамильный склеп, где похоронены её родители?

— Я… Просто не мог его остановить, - поспешно добавил Адам, - этот человек…

В тот момент Инария многое поняла без дополнительных пояснений. Она рассеянно оперлась на кресло и, наконец, выдохнула:

—… Хорошо, Адам. Я сама пойду туда.

У неё не было особого выбора. К тому же, графиня прекрасно знала личность нарушителя. И тем сложнее идти к нему, сохраняя видимость спокойствия.

На секунду Монтроуз останавливается перед зеркалом, оценив свою встревоженную внешность. Простое серое платье и шаль на плечах… Идти в таком виде к бывшему любовнику – моветон, но ей не оставили времени на переодевания.

Шрам… Шрам виден и сей факт особенно сильно задевает чувства Инарии.

Иногда она хочет стереть его силой. Содрать начисто кожу, чтобы забыть о том безнадёжном сне.

Да, забвение… Путь слабых.

Она выходит на улицу и, чуть помедлив, направляется к склепу. Тусклое, но ухоженное место… Адам хорошо присматривал за покоем её родителей.

Но сегодня спокойствие нарушено.

Одобрили бы родные Диоклетиана Криоса в качестве возлюбленного дочери?

«Нет» - грустно улыбнулась девушка, - «им, должно быть, невыносимо горько взирать на меня с небес».

Она закуталась в шаль поплотнее, прежде чем зайти в склеп, тускло освещенный керосиновой лампой.

Диоклетиан действительно находился там. Он склонил голову перед каменными надгробиями, будто молился. Однако, Инария знала, что Криос никогда не был особо религиозным, или же сентиментальным…

— Зачем ты здесь? – её голос прозвучал особенно холодно, будто обвиняя.

— Мне захотелось отдать дань уважения твоим предкам, - спокойно ответил эрцгерцог.

Он не поворачивался в её сторону.

— Ночью, нарушив границы чужой территории? – саркастично усмехнулась Монтроуз. – Ты нетерпелив, Диоклетиан.

— Диос, - неожиданно, резко поправил её мужчина.

— Что…?

— Помнится, ты хотела называть меня именно так. Я прочёл в письме.

Эти слова на миг поразили Инарию, но она быстро пришла в себя:

— Всё в прошлом. Я бы не посмела быть столь неуважительной к эрцгерцогу.

Выстроить стену меж ними, это правильно. Правильно…?

— Вот как? – на сей раз он обернулся и слегка усмехнулся. – Тогда, тот поцелуй на охоте… Проявление уважения?

Провокация звучала в его голосе и читалась в синем взгляде. Но Ину не смутить так просто.

— Минутное помутнение рассудка, - фыркнула она, а потом добавила. – Уходи. Уйди… Прямо сейчас. Не стоит всё усложнять.

Их история и без того была слишком запутанной.

— А если я не хочу уходить? – серьёзно спросил Диоклетиан. – Что, если я попрошу тебя вернуться?

Её пальцы впиваются в тонкую шаль, а взгляд становится острым.

— Невозможно, - шепчет Инария одними губами.

Потому что всё предрешено. Ничего не изменится. И её судьба… Она не готова принести себя в жертву его счастью.

Тогда почему так сложно смотреть в глаза Диоса?

Но он будто ожидал подобного ответа и вновь перевёл взгляд на каменные плиты.

— Я мало говорил с тобой о прошлом… Точнее, вообще не говорил, верно? О том, почему родовой замок Криос пришёл в запустение. Но, думаю, Люций поделился с тобою… Частью истории.

Инария промолчала. В первые годы она игнорировала жуткие слухи и честно занималась восстановлением замка. Но, со временем, любопытство захватило её и тогда девушка попыталась разговорить дворецкого.