— Если я чему-нибудь научилась, то должна благодарить тебя, тетя Мариам!

— Погоди, погоди, детка! Я не для того говорю, я никого не собираюсь удивить… Все вы теперь такие — наша молодежь! — и она невольно задержала взгляд на стоявшей перед ней Гванце.

Девушки неотрывно смотрели на Мариам восторженными глазами. Личико у Гванцы было такое нежное, что Мариам захотелось обнять ее, крепко прижать к груди, расцеловать.

— Вот Гванца. Я ее совсем не знаю, но твердо уверена, что она, как и Майя, никогда не будет довольна достигнутым…

Мариам оставалась на плантации до глубоких сумерек. Она пообедала вместе с колхозницами, затем пошли все вместе на плантацию собирать чай. Мариам делилась с девушками своим опытом. Она задавала Майе, Гванце и другим сборщицам множество вопросов. Девушки отвечали с такой охотой и любовью, а Мариам слушала их с таким вниманием и интересом, что никто не заметил, как подкрались сумерки.

Было уже совсем темно, когда наконец Мариам и Майя остались вдвоем. Их кровати стояли рядом. Комната была не освещена, они не видели друг друга, но понимали одна другую с полуслова.

Окно было открыто. Слабый ветерок слегка колыхал ветви апельсинового дерева, приглушенно шелестели листья.

Майя расспрашивала о своих подругах, родственниках, соседях. Кто из девушек вышел замуж, кто уехал учиться в Тбилиси, у кого родились дети — девочка или мальчик, — и о чем еще только не расспрашивала Майя!

Некоторое время они лежали молча, пытаясь уснуть, но им столько еще надо было рассказать, что для этого, пожалуй, не хватило бы многих ночей.

— Тебя и раньше часто хвалили, Майя, — прервала молчание Мариам. — Но я не думала, что увижу так много нового, интересного в твоей работе. Ты вышла на широкую дорогу, родная…

— На широкую дорогу… — рассмеялась Майя. — Ой, нет, тетя Мариам! Нам еще далеко до этой широкой дороги. Нам еще так много предстоит сделать.

Мариам лежала не двигаясь и внимательно слушала Майю. Ее не удивляло то, что она слышала. Мариам сама никогда не бывала довольна своей работой.

— Ты спишь, тетя Мариам?

— Нет, детка, я тебя слушаю.

— Вот мы сейчас получаем с закрепленного за нами участка в полгектара по шести и семи тонн листа. Но кого удивишь сегодня такой цифрой? В наших условиях мы можем дать куда больше. Чего нам недостает? Нужны удобрения? Получай, пожалуйста, сколько хочешь. Бери транспорт, машины… Только пожелай — все к твоим услугам. — Она умолкла, а затем произнесла тихим голосом: — Знаешь, тетя Мариам, о чем я сейчас мечтаю? — Она приподнялась, и не успела Мариам спросить, о чем она мечтает, как Майя юркнула к ней в постель.

В детстве Майя часто приходила с работы прямо к Мариам. Она помогала ей доить корову, загонять скот, любила сидеть рядом с Мариам у очага; приготовленные ею кушанья казались девочке самыми вкусными на свете. Для нее было настоящим праздником, если Мариам оставляла ее у себя на ночь и укладывала в свою постель. Маленькая, худенькая, она сворачивалась калачиком, клала голову на руку Мариам и прижималась щекой к ее щеке. Потом начинались бесконечные вопросы и рассказы. Майя делилась с Мариам своими мыслями и мечтами…

И вот сегодня Майя, совсем, как тогда, в детстве, положила голову на руку Мариам, свернулась калачиком и прижалась щекой к ее щеке. Некоторое время она лежала тихо, только часто моргала длинными ресницами. Мариам ясно слышала учащенное биение сердца Майи и чувствовала: та затеяла что-то большое, смелое. Мариам терпеливо ждала, пока Майя успокоится.

— Так о чем же ты мечтаешь, детка?

— Я хочу стать миллионером.

— Что ты сказала?

— Тетя Мариам, ведь наш колхоз стал миллионером совсем недавно. И земли у нас было не меньше, чем у других, и людей хватало. Колхоз "Ахали схиви" был вдвое меньше нашего, а миллионами ворочал… Почему? Потому что хорошо работали. Если бы в бригаде все хорошо работали, то мы получали бы обильный урожай не только с отдельных участков, — каждый собрал бы по шести-семи тонн… Работа, работа — что еще поможет бригаде стать миллионером?

— Бригада-миллионер?!

— Да! — Майя знала, что Мариам не только поняла ее, но и сама загорелась той же мечтой. Она знала: если Мариам чем-нибудь увлечется, то сумеет преодолеть все препятствия и непременно добьется своего.

— В прошлом году Гванца и ее подруги собрали по четыре тонны листа. В нынешнем году Гванца соберет шесть тонн. Почему и другие не смогут собрать столько же? Потому, вероятно, что я еще плохой бригадир…

— Детка моя, — Мариам обняла Майю. — Ты о большом деле мечтаешь, дерзкие твои мечты! — Мариам замолчала, задумалась и вдруг приподнялась с подушки: — Майя, почему я не удобряю плантации, почему не подрезаю кусты так, как делаешь это ты?.. Мало думала я, малого хотела. — От волнения у нее пересохло во рту. — А разве я так должна работать? Я не имею права отставать от тебя.

— Тетя Мариам! — Майя прижалась к ее груди.

Мариам обняла свою любимицу, и они лежали так долго, охваченные одной мыслью, одним чувством, одной мечтой.

Вечером в торжественной обстановке был подписан договор социалистического соревнования между Мариам Твалтвадзе и Майей, а на следующее утро Платон и Мариам покинули колхоз "Имеди", так гостеприимно встретивший их.

Поезд несся между плантациями. Мариам и Платон стояли перед открытым окном. Давно уже станция скрылась из виду, а в ушах Мариам все еще раздавались возгласы девушек: "Не забывай нас, тетя Мариам! Мы скоро к вам приедем".